Я пробыл на службе «Американской пушной компании» 15 месяцев и в течение всего этого времени только 13 раз провел ночь в фактории — так тяжелы были возложенные на меня обязанности. В договоре с м-ром Стьюартом было оговорено, что я смогу поехать к реке Ред-Ривер, чтобы повидаться с оставшимися там детьми и попытаться взять их с собой. Меня отпустили туда, когда подошло время ежегодного посещения торговцами Маккинака. Но м-р Кот обманул меня, не дав обещанных мокасин и другого снаряжения, и мне пришлось испытать много мучений, когда я плыл один в маленьком каноэ.
Дети, которых я хотел навестить, — две дочери и сын — долго жили в разлуке со мной еще до того, как я в первый раз покинул страну индейцев. У меня было рекомендательное письмо к м-ру Кларку из «Компании Гудзонова залива», обосновавшемуся на реке Ред-Ривер, но он отказался помочь мне в розысках детей. Утром в день приезда я оставил свое одеяло в его доме в надежде, что мне по крайней мере разрешат там переночевать. Но когда с наступлением ночи я хотел войти в дом, Кларк выслал мне одеяло. Этот поступок не оставил сомнения в том, что меня вышвырнут за дверь, если я еще раз попытаюсь переступить порог, и я решил искать место для ночлега в лесу. Но м-р Брус, переводчик, о котором я уже говорил, увидев это. пригласил меня в свою палатку и отнесся ко мне с большим радушием и благожелательностью.
Не рассчитывая на помощь Кларка, который к тому же собирался покинуть эту страну, я обратился к военному начальнику, капитану Балджеру. Он отнесся ко мне по-дружески и внимательно выслушал. С первых же слов капитан спросил, где я провел ночь, так как ему уже было известно о моем приезде накануне. Узнав, что в фактории мне отказали в приюте, он тотчас пригласил меня пообедать и предложил жить в своем доме, пока я буду здесь находиться. Капитану было известно, по какому делу я прибыл, и он спросил, знаю ли я, где мои дети.
Я был уверен, что они живут недалеко от волока Прерии. Индейцы из окрестностей форта сказали мне, что люди из той группы, в которой находились мои дети, узнав о моем прибытии, решили убить меня, если я буду настаивать на возвращении ребят. И все же я отправился к ним, как только мне удалось туда проехать, и зашел в палатку их предводителя, принявшего меня по-дружески. Там я провел некоторое время в палатке своих детей, которые, видимо, обрадовались встрече со мной. Но нетрудно было догадаться, что индейцы твердо решили не отпускать детей со мной. Ги-ах-ге-ва-го-мо, укравший некогда моего сына и избитый мною за это, тот самый Ги-ах-ге-ва-го-мо, чью лошадь я тогда зарезал, вел себя со мною нагло и угрожал лишить меня жизни. Я сказал ему: «Будь ты мужчина, ты уже давно убил бы меня, вместо того чтобы угрожать мне теперь. Не боюсь я тебя!» Но я был совсем один, и мне ничего другого не оставалось, как уговорить группу переселиться поближе к форту на реке Ред-Ривер. Путешествие было довольно длительным, и все время и меня и моих детей заставляли переносить тяжелый груз и относились к нам, как к рабам. При этом мне лично никакой ноши не давали, но детей нагружали так, что, когда я забирал у них все, что был в состоянии перенести, им тоже оставалось немало. Когда мы разбили лагерь недалеко от форта, я потребовал отдать мне детей, но индейцы наотрез отказались это сделать. Особенно яростное сопротивление я встретил со стороны Ги-ах-ге-ва-го-мо, и наш спор грозил перейти в драку. Но, поразмыслив, я решил, что не имею права проливать кровь, не посоветовавшись сначала с капитаном Балджером, который так благожелательно отнесся ко мне.