— Пошли, — сказал Василий.
Уже в спину Княжев бросил:
— Я помог на место доставить, свой гражданский долг выполнил.
Василий обернулся у дверей:
— Чего там! Молчали бы лучше!
Лейтенант глухо добавил:
— А я свое сделаю: припеку тебя, бумажная крыса!
Хлопнула дверь…
На улице они, не сознавая, куда торопятся, что будут делать дальше, бросились опрометью бежать от МТС.
— Ничего не понимаю, ничего! Зачем он тогда нес? Зачем? — бормотал на ходу Василий. Лейтенант схватился за голову:
— Что за люди! Что за люди живут! Бывают же такие на свете! Я бы этого гада без суда… Какой подлец! Ка-кой подлец!
— А куда мы бежим? — спросил Василий.
Оба остановились.
Дождь перестал, но воздух был переполнен влагой. Сырую тьму, накрывшую село, кое-где прокалывали желтые, тепленькие огоньки. Люди ложились спать. Для них всех кончился день, вместе с ним на время отошли заботы.
— Куда мы?.. — Василий растерянно глядел на лейтенанта.
Что-то надо было делать, как-то нужно было помочь, помочь немедленно, не теряя времени. Прийти к больному и над его головой беспомощно развести руками — невозможно.
— Есть же здесь какое-нибудь начальство.
— Председатель сельсовета есть. Вот и все начальство.
— Пошли! Найдем его. Он здесь Советскую власть представляет. Так и скажем: прикажи именем Советской власти!
Чавкая по грязи, они бросились в темноту, к сельскому совету. Лейтенант бормотал на ходу:
— Именем Советской власти… Вот так-то! Именем…
И от этих слов у Василия росла уверенность — пусть-ко попробует Княжев отказать, пусть-ко отвернется, святые слова, против них не попрешь. Только бы отыскать председателя, только бы он, как районное начальство, не уехал куда-нибудь!
Оказалось, что председателя сельсовета не надо было искать. Он с семьей жил при сельсовете, в бревенчатой пристройке, и вышел при первом же стуке.
— Чего на мокроте-то толковать? Пойдемте под крышу, — пригласил он.
Два стола по разным углам, облезлый шкаф, широкий, как печь, телефон на стене в окружении старых плакатов о яровизации, крепко затоптанный за день пол и казенный запах чернил… Но Василию на минуту эта комната показалась уютной — тепло, сухо, можно бы опуститься на стул, всласть посидеть, расправив ноющие ноги. На минуту он почувствовал страшную усталость, но сразу же забыл ее.
Председатель сельсовета, долговязый, узкогрудый человек, с крупной, никнущей к полу головой, в седой небритости на впавшей щеке зацепилась белая пушинка (верно, уже успел приложиться к подушке), серьезно выслушал, вздохнул:
— Эко ведь оказия какая… Прямо беда с нашими дорогами, прямо беда… Только чего вы от меня хотите, никак не пойму?