Гордо её сдавил спазм, по щекам скатывались соленые слезы. Ей не хватало воздуха, грудь судорожно вздымалась, но Кэмми продолжала бежать, пока хватало сил. Наконец, когда ей уже казалось, что ещё секунда, и легкие её разорвутся, она остановилась. Наклонилась, пытаясь унять боль в боку, и перевести дух.
Тут же рядом очутился Тай. Нежно обняв Кэмми за плечи, он развернул её лицом к себе. Поцеловал в заплаканные глаза.
— Прости меня, — попросил он взволнованным голосом.
— Ты… не… виноват… — сбивчиво пролепетала она.
— Я не думал, что ты воспримешь мои слова так болезненно, — оправдывался Тай.
— Ничего страшного. — Кэмми попыталась улыбнуться, но добилась лишь того, что чуть не расплакалась снова.
— Если бы! — промолвил Тай. Приподняв её голову за подбородок, он заглянул Кэмми в глаза. — Поедем домой. Там тебе станет легче.
Домой, с грустью подумала Кэмми. А вслух сказала:
— Я… не могу.
— Можешь! — Тай легко, точно пушинку, подхватил её на руки, отнес к джипу и усадил. Кэмми осталась сидеть в том положении, в котором Тай её оставил. Безвольная и поникшая, словно тряпичная кукла.
* * *
Пятнадцать минут спустя она уже переступила на подгибающихся ногах порог его дома.
— Вот мы и дома! — ободряюще провозгласил Тай.
Дома, снова подумала Кэмми. А ведь ещё несколько недель назад она даже не слыхала о его существовании. А теперь привыкла. Почему-то от этих мыслей в сердце у неё защемило, а на глаза снова навернулись слезы.
Нет, здесь она не была дома. И никогда дом этот не станет её домом. Ее ждал Лос-Анджелес, совсем иная жизнь, и она не могла пожертвовать всем этим ради Тая. Просто не могла. Хотя любила его всем сердцем, всеми фибрами души. Любовь просто разрывала ей сердце, сводила с ума. Да и сама она вела себя как последняя сумасбродка. Иррационально. Сплошные эмоции, и никакой логики. Или тем более — воли. Здравомыслие настолько оставило её, что Кэмми даже стало страшно.
Тай подвел её к дивану и усадил. Сам же чиркнул спичкой, поджег газету и быстро растопил заранее припасенные дрова в камине. Потом посмотрел на Кэмми и вздохнул. С тех пор, как он её оставил, она сидела в прежней позе, даже не шелохнувшись. Тогда Тай вскипятил чайник, заварил чай, наполнил чашку до краев горячим ароматным напиток, принес её в гостиную и вложил в безжизненные руки Кэмми.
— Вот, согрейся, — сказал он.
Кэмми не ответила, и лишь возвела на него измученные глаза.
— Извини меня, — снова сказал Тай. — Это все моя вина.
— Нет, ты ни в чем не виноват, — прошептала Кэмми срывающимся голосом.
— Я разбередил тебе душу, — промолвил Тай. — Самое больное место затронул.