Но Нефон Комнос вот уже шесть месяцев был мертв, пораженный злыми чарами Авшара у Марагхи. Мысль об этом не была приятной ни трибуну, ни Гаврасу. Отвечая на замечание Комитты, трибун сказал:
– Что бы там ни сделали купцы и капитаны, те люди, что остались здесь, поддерживают тебя.
Император кисло улыбнулся.
– Конечно, они за меня. Сюда уже добрались сборщики налогов, которых рассылает Ортайяс. У людей уже появилось «доброе чувство» к новоиспеченному «Императору» и к его деньгам тоже, хотя они рискуют вывихнуть себе челюсти, если попробуют его гроши на зуб. Однако оно еще недостаточно созрело, чтобы они готовы были сражаться под моими знаменами.
Чертовы деньги Ортайяса стали предметом для частых шуток в армии Туризина. Что до сборщиков налогов, то Скаурусу так и не удалось увидеть их. Они бежали от Гавраса даже быстрее, чем корабли.
Спустя пять дней к ним явился посол Ортайяса. Сопровождаемый десятью всадниками, он подъехал к лагерю Туризина под вечер. Один из солдат держал в руке копье с белым щитом – знаком мира.
– Что нужно от меня ублюдку с сердцем цыпленка? – рявкнул Туризин, разрешив, однако, посольству приблизиться.
Солдаты Сфранцеза казались деревянными куклами – крепкая оболочка их скрывала внутреннюю пустоту, но сам посланник был человек совсем иного склада. Марк узнал в нем одного из приближенных Сфранцеза, но вспомнить его имени не мог. У Туризина проблем с этим не возникло.
– А, Пикридиос, рад тебя видеть, – сказал он, хотя тон его не соответствовал смыслу слов.
Пикридиос Гуделес со вздохом облегчения сполз с седла. Он плохо ездил на лошади, и даже беглый взгляд отметил бы, что поводья изранили его ладони. Руки у него были мягкими, белыми, единственная мозоль украшала средний палец чиновника. Бумажная крыса, подумал Марк, чувствуя, насколько ядовито это прозвище, данное солдатами чиновникам, и насколько оно соответствует истине. И все же, несмотря на свое партикулярное обличье, мешковатый Гуделес – человек, с которым следует считаться. В его темных глазах сверкали ирония и ум, а уверенность в себе и умение держать себя в руках говорили о том, что уже это позволяло ему стоять рядом с Ортайясом.
– Ваше величество, – обратился он к Туризину, встав на колено и наклонив голову. Гуделес не простерся перед повелителем, но сделал движение, очень близкое к тому. Некоторые солдаты Гавраса радостно вскрикнули, увидев, что посланник врага приветствует их вождя, другие зарычали от гнева, видя что церемониал не выдержан до конца. Даже сам Туризин немного растерялся.
– Вставай, вставай, – сказал он нетерпеливо.