— Давай шевелись! — будто со стороны слышала я свой, по-ментовски сытый и раздраженный, голос.
— Марин, они сами. Марина, остановись, — попытался меня урезонить Егор.
Остальные изумленно пьяными глазами наблюдали за нами. Я пихала свою жертву настойчиво и целенаправленно, мужик только покряхтывал, когда мои тычки и затрещины попадали по назначению.
— Следующий? — тяжело дыша, спросила я, возвратясь победителем.
Почти что невменяемые собутыльники, мало что соображая, выстроились в очередь. Все тот же голос снова забеспокоился о Таньке.
— Как пить, так есть, — невнятно бурчал он, — как менты, так нет Танюхи!
— Пошевеливайся! — с садистским наслаждением командовала я и, хотя в этом уже не было необходимости, удовлетворенно отвешивала пинки.
— Марин, перестань ты драться, — уговаривал меня Егор, — убьешь кого-нибудь ненароком.
— Займись лучше бабой, — распорядилась я, — выкинь ее на площадку, и всех делов!
Когда за алкашами была закрыта дверь, я поймала на себе взгляд любимого. Он был полон горечи, так полон, что казалось, будто она сейчас прольется через край и обожжет кожу.
— Что смотришь?
— Ты была на себя не похожа!
— Ха! Ты плохо меня знаешь! С такой работой нельзя остаться нежным розовым цветком, к тому же таковым я никогда и не была.
— Была. Ты и сейчас такая, просто скрываешь это.
Я демонстративно пожала плечами.
— Самое время устраивать сеанс психоанализа!
— Я остался, думал, тебе будет приятно, думал помочь…
— Ты помог, — резко ответила я.
Егор стоял ссутулившись, я никогда не видела его таким опустошенным и безнадежно усталым. Он прятал глаза.
— Я не знал, что работа тебя так выматывает.
— Не работа! Не работа! — закричала я. — Это люди такие, и я сама такая. Ты думаешь, что я беспомощна, а это не так, я давно научилась бороться!
— С кем? — тихо спросил он.
Я неопределенно махнула рукой в сторону двери:
— С этими, например.
— Марина, это были всего лишь пьяные люди. А ты набросилась на них как на врагов. Ты бы видела себя!
— Что, очень страшное зрелище? — издевательски хмыкнула я.
Егор поднял на миг глаза:
— Ты в самом деле очень устала.
— На-пи-ла-ся-я-я я пья-на-а-а! — донеслось вдруг из ванной.
— Это Татьяна, — пояснила я, — пойду вытащу ее. Ты поезжай, мы сами доберемся. Подобные сцены не предназначены для впечатлительных творческих душ. Уж извини.
— Марина! — Его голос прозвучал отчаянно.
— Иди, Егор, иди.
Горька сердито покачал головой и остался стоять на месте.
Через минуту я выволокла Кожевникову из ванной: я видела, что она уже вполне может стоять на ногах, но теперь ей хотелось покуражиться.