С тяжестью на душе он вернулся в свой номер и лег в постель, но сразу заснуть ему не удалось. В голову полезли старые дела, которыми он занимался всю жизнь. Это был калейдоскоп, где прачка-китаец из Нью-Йорка и чревовещатель Ампуз смешались с убийцей «трех лун» и фокусником Глекуншем. Сестры Бертье шагали рядом с сумасшедшим пианистом с Карибских островов, а террорист Карлос небрежной походкой шел за молодым Анри, у которого имен было не меньше, чем звезд на небе. А лица остальных профессор уже успел позабыть.
И вдруг из этой движущейся вереницы возник Басофон. Таким, каким Сальва представлял его, когда слушал перевод: коренастый, крепко сбитый, с гордым, слегка насмешливым лицом, с взлохмаченными волосами. В руке он держал посох Иосифа и приближался развинченной походкой. Подойдя к Адриену, он остановился.
— Ну и как? — спросил он.
— Что — ну и как? — переспросил Сальва, немного раздраженный вызывающим тоном юноши.
— Почему ты не захотел услышать конец моей истории?
— Потому что он мне известен. Под именем Александра ты сменишь Эваристу на кафедре собора Святого Петра.
— И ты веришь в эту легенду?
— Я ничему не верю. Это конец твоим приключениям, вот и все.
Басофон пожал плечами. Он так пристально, пронизывающе смотрел на профессора, что тот не выдержал и отвернулся.
— Дьявольщина! — вскричал светоч Фессалии. — Тебя следовало бы угостить этим посохом, если бы ты осмелился поверить подобному вздору! Неужели ты воображаешь, что я уселся бы на трон, когда мне предстоит привести к Богу столько народа? Я отказался от предложенной мне чести. Впрочем, все это проделки Люцифера или Сатаны, уж и не знаю. Они хотели сделать из меня чучело! На самом деле я вернулся в Фессалию. Представь себе, там начали делать святилища из камня. Нужно было покончить с таким предательством!
Сальва не смог удержаться от смеха.
— Ты чего хихикаешь?
— Потому что, как ты смог убедиться, сейчас все церкви каменные. Соборы…
— Знаю. Со второго века человечество сильно изменилось. Но хватит болтать. Я пришел за тобой.
— За мной?
— Разумеется. Твое время пришло. Тебе не интересно узнать, как все обстоит по другую сторону?
— Другой стороны не существует.
— В каком-то смысле это так. Здесь или там, какая разница? Гарантирую, удивишься ты здорово. Дай мне руку.
— Но ведь ты сон.
— Дай мне твою руку!
Сальва стало это забавлять. Надо же случиться такому сну! Он протянул с кровати руку. Басофон схватил ее и, несмотря на немалые габариты профессора, легко выдернул его из постели. Когда Сальва очутился на ногах, сын Сабинеллы сказал: