– Нет, но я могу их раздобыть.
Исай не мог поверить, что все происходящее – не сон, что он у себя дома и слышит голос брата. Силы покидали его по мере того, как смысл сказанного доходил до его сознания. Он посмотрел на камин, чтобы хоть взглядом ухватиться за что-то, прочное и незыблемое.
– Ты слушаешь? – спросил Марселен. – Повтори то, что я сказал.
– Ты хочешь уехать, тебе нужны деньги.
– Да, так вот. Теперь я знаю, где их взять.
– Где же?
– А дом?
– Что дом?
– Он же стоит денег.
– Конечно.
– Вчера в городе я ходил к нотариусу, мэтру Петифону. Я ему все объяснил. У него есть покупатель.
– Какой покупатель?
– На дом... Серьезный человек. Денежный мешок. Промышленник с севера. Вот уже шесть лет он в отпуск приезжает в горы.
Ищет старый дом в местном стиле. Хочет построить себе шале. Мэтр Петифон уверен, что наш домишко ему подойдет. Мы продадим его на выгодных условиях, и причитающуюся мне долю я вложу в дело Огаду.
Он так частил, что Исай инстинктивно съежился, как под проливным дождем. Слова лились на него рекой: «Домишко.., продадим.., войти в долю...» Потом он почувствовал сильный удар в грудь.
– Мы не можем продать дом.
– Почему?
– Мы оба здесь родились, здесь родился отец, дед...
– Вот именно. Их пример как раз и доказывает, что в этой дыре хоть всю жизнь надрывайся, как каторжный, а так ничего и не наживешь. А дом? Ты посмотри, что в нем хорошего?
– Но это же дом, – удивился Исай.
По правде сказать, попроси у него Марселен отрезать себе руку или ногу, то и тогда он не был бы так поражен, как сейчас. Он накрепко прирос к этому дому. Он был ничто без этой развалюхи, но и она была ничем без него. Марселен сделал шаг вперед. Свет от окна лег ему на лицо. В глазах не было злобы.
– Я понимаю, – снова заговорил он. – Мне тоже нелегко оставлять этот дом. Но когда идешь вперед, нужно освободиться от лишнего груза.
– Дом – не балласт, – ответил Исай.
– Нет, балласт, если на нем нельзя заработать.
– Где же я буду жить, когда мы продадим дом?
– В другом доме.
– С тобой?
– Нет, не со мной. Я же сказал, что переберусь в город.
Исай тряхнул головой.
– Как же я без тебя?
Он невольно вспомнил ту ночь, когда Марселен появился на свет. Он представил, как держал в руках беспомощный кричащий комочек, а мать, обнаженная, стонала, лежа на перепачканных простынях.
– Если не хочешь жить один – женись, – сказал Марселен.
Тельце новорожденного еще стояло у него перед глазами, и этот новорожденный говорит с ним внушительным, властным тоном.
– Пятьдесят два – еще не старость. Да и есть тут одна, она не прочь выйти за тебя: