— Только не делайте поспешных выводов, молодые люди. Вы сейчас в некотором роде историки. Это высокая должность. Она обязывает. Историк не должен быть суетлив. Суетливый историк — это политик. А кто такие политики? Паразиты. Они паразитируют на всем. На беспамятстве народа, на его бедах, на его надеждах на лучшее будущее. Желаю удачи. А мне пора прорывать линию Маннергейма.
— Возвращайтесь с победой, — в свою очередь пожелал ему Док.
* * *
— Хотел бы ты быть историком? — спросил я Дока, когда мы вышли из здания архива — словно выплыли из мрачноватых глубин прошлого в беспечную современность с безоблачным небом и пламенеющими под солнцем березами.
— Нет, — хмуро ответил он. — У меня запросы куда скромней. Я хочу быть всего лишь руководителем реабилитационного центра, у которого на счету хотя бы тысяча долларов.
Я удивился:
— Разве Мамаев не перевел бабки?
— Утром не было.
— Сейчас мы это исправим, — самонадеянно пообещал я и набрал номер секретариата компании «Интертраст». — Это Пастухов. Соедините меня с господином Мамаевым. Срочно.
— По какому вопросу? — поинтересовался женский голос с сучьими интонациями хорошо вышколенных секретарш. Думаю, им специально ставят такие интонации. Как походку манекенщицам.
— По интимному, — сообщил я. — По глубоко интимному.
— Я не уверена, что господин Мамаев сможет с вами поговорить. У него посетитель.
— А вы спросите. Вдруг сможет?
— Как о вас доложить?
— Очень просто. Скажите: звонит Пастухов, наемник.
— Какой наемник? — растерялась она.
— Обыкновенный. Обыкновенный наемник.
— Минутку, узнаю. Господин Пастухов, соединяю.
— Слушаю, — раздался в трубке голос Мамаева. — Что у вас?
— Вопрос. Доктор Перегудов почему-то не обнаружил на счету своего центра аванса в пять тысяч баксов.
— Вы наработали на пять тысяч?
— Нет, — честно ответил я. — На пять тысяч нет. Но речь шла об авансе.
— На сколько наработали?
— Трудно сказать. Долларов на сто, — решил я поскромничать.
— Сто и получите. За совет, который вы мне дали.
— Я вам дал несколько советов. Один из них: писать завещание. Вы решили ему последовать?
— Вы посоветовали мне обратиться в милицию, — раздраженно перебил Мамаев. — Это я и намерен сделать. Завтра Калмыков будет во всероссийском розыске. Остаток жизни он проведет за решеткой. Наш договор расторгнут, господин Пастухов. А сто долларов я немедленно переведу.
— Не нужно, — поспешно сказал я. — Не нужно переводить стольник. Только ответьте: почему Калмыков будет объявлен в розыск?
— Потому что он государственный преступник! Шестнадцатого декабря восемьдесят четвертого года по приговору военного трибунала он был разжалован, лишен всех наград и заочно приговорен к смертной казни!..