Еще через час этой дурной, по твердому убеждению Макса, и совершенно бессмысленной работы Блюмберг вновь уютно устроился в качалке и внимательно просмотрел все отобранные материалы. Потом протянул их Максу, как бы милостиво разрешая и тому порадоваться успеху общего дела.
Но Максу этого не удалось. Как ни вглядывался он в имена людей, приплывших или прилетевших в Германию за минувшие день-полтора, сколько ни повторял про себя, по-школьному шевеля толстыми губами, названия судов, типы самолетов и пароходные компании, в голове не складывалось ничего.
В голове было то же, что и во всей мансарде, — бумажная каша.
Блюмберг все более и более уныло поглядывал на молодого компаньона, который даже про жвачку свою забыл, потом заявил:
— Последний шанс. Нет — значит, нет. А чего нет, того нет и быть не может. — Сформулировав этот странный и требующий длительного обдумывания афоризм, Блюмберг каким-то иным образом сложил лежавшие перед ним документы и протянул Максу:
— А так? Говорит это тебе что-нибудь?
Ничего это Максу не говорило. Хоть тресни.
— Последняя подсказка, — заметил Блюмберг. — Но это — точно последняя, клянусь мамой Ривой. Вчера во Франкфурте-на-Майне приземлился самолет Люфтганзы, следующий из Москвы. Среди пассажиров первого класса было два человека. Одного ты не знаешь и знать не можешь. А другого не можешь не знать. Вот он!
И Блюмберг жестом фокусника бросил перед Максом номер иллюстрированного журнала, на первой странице которого какой-то вполне обычный с виду, средних лет и довольно респектабельный господин обменивался рукопожатиями с встречавшими и принимал первые робкие тюльпаны.
— Я не видел его в Интернете, — сообщил Макс.
— Сдвинулись вы на своем Интернете, — отмахнулся Блюмберг. — Я его там тоже не видел. Я просто притормозил у киоска и купил журнал. Тебе не приходит в голову, что сохранились и такие вот простые способы добывания информации?
Макс внимательно всмотрелся в человека на снимке.
Да, он его знал. Его знал весь мир.
Потому что это был один из самых могущественных людей России — один из первых вице-премьеров, курировавший экономический и топливно-энергетический комплексы, Андрей Андреевич Шишковец.
* * *
Только тут до Макса начало кое-что доходить.
— Переговоры, — предположил он.
— Еще один такой же ответ, и я налью тебе целый стакан «Кавказа», — пообещал Блюмберг. — Клянусь мамой Ривой.
От этой перспективы Макса слегка перекосило, но он все-таки мужественно продолжал:
— Тайные.
— Но у всех на виду, — подхватил Блюмберг. — И от этого еще более тайные.
Предмет переговоров?