КОРОЛЕВА: Еще бекона, Филипп?
ФИЛ: (Ворчливо ) Кто сажает вертолет на мое ячменное поле, когда я завтракаю?
КОРОЛЕВА: Я сейчас перейду от плиты к окну, не выпуская из рук сковородку, выгляну и скажу. О, это Чарльз и с ним кто-то еще… женщина в бриджах.
ФИЛ: Кто это, Лиз? Кто это с нашим старшим сыном?
Переход к ДНЕВНИКУ ЧЕРИ И ТОНИ
Звук: Моют банку из-под йогурта.
ЧЕРИ: (С глубоким вздохом ) Я не могу извлечь из банки вирус йогуртовой парши, Тони (вздох ).
ТОНИ: А это нужно, Чери?
ЧЕРИ: (Кричит) Если я не его не извлеку, весь Амбридж может пасть жертвой йогуртовой парши!
ТОНИ: Ну и пусть, Чери. Ну и пусть.
(Пасторальная музыка, исполняемая на волынке.)
Конец
Весьма мощное начало, как мне кажется.
Когда настало время, я спустился на кухню и заплатил Элеоноре. Предложил ей выпить стаканчик «Бычьей крови». Она согласилась. Мы сидели у камина и обсуждали успехи Гленна. Он добился большого прогресса и теперь может прочесть почти все слова на спортивных страницах «Сан». Элеонора неотрывно смотрела на пламя и тяжело вздыхала. Я уточнил, что случилось.
— Борюсь с демонами внутри себя, — сказала Элеонора.
Но в подробности вдаваться не стала. Я рассказал ей о своем страхе перед сетками. До сих пор никому об этом не говорил. Книга «Ребенок и уход за ним» была библией моих родителей. Они боготворили доктора Спока и маниакально следовали его советам. Когда в возрасте восемнадцати месяцев я несколько раз за ночь вылезал из кроватки, в предметном указателе этой ужасной книги они отыскали рецепт, как бороться с моей дурной привычкой. Спок посоветовал моим безмозглым родителям лишить меня на ночь свободы, набросив на кровать бадминтонную сетку и привязав ее к ножкам (к ножкам кровати, а не к моим). Родители рабски последовали этому дьявольскому совету, хотя существует документальное свидетельство (письмо Эдны Мей Моул, матери Джорджа Моула, адресованное миссис Сагден, матери Полин, от 2 мая 1968 года) категорического несогласия моей бабушки Моул. В письме она утверждает: «Хороший шлепок по тыльной части ног сделал бы его спокойнее».
Я отчетливо помню, как пытался выбраться из-под бадминтонной сетки. Возможно, суждения доктора Спока относительно войны во Вьетнаме и отличались здравостью, но по поводу бадминтонной сетки он глубоко заблуждался. Из-за этого человека я никогда не сумею насладиться битвами на Уимблдонских кортах. Один только голос уимблдоновской распорядительницы Вирджинии Уэйд вызывает у меня испарину. Из-за этой детской психологической травмы я позволяю Уильяму засыпать в любом месте, а затем отношу его в кровать.