— Поэтому Табула вас и нашла, — сказала Майя.
— Может быть, не знаю. Прошло еще пара лет, и с нами ничего не случилось. Мне уже исполнилось двенадцать, а Майклу шестнадцать. Как-то вечером мы с ним сидели на кухне и делали уроки. Тогда январь был, на улице стоял собачий холод. Вдруг через откидную дверцу появилась Минерва, заухала, заморгала на яркий свет. Пару раз так случалось, когда леску задевала собака Стивенсонов. Я надел ботинки и вышел на улицу, поглядеть, пес это или нет. Зашел за угол дома и увидел, что от сосновой рощи выходят четверо незнакомых людей. Они были одеты во все темное, а в руках несли винтовки. Они перебросились несколькими словами, потом разделились и пошли к дому.
— Наемники Табулы, — сказала Майя.
— Тогда я не знал, кто они. Несколько секунд я не мог двинуться с места. Потом побежал в дом и рассказал все родителям. Отец быстро поднялся в спальню, а оттуда вернулся с вещевым мешком и мечом. Меч он отдал мне, мешок — маме. Майклу отец дал гладкостволку и велел нам выйти через заднюю дверь и спрятаться в погребе. Мы спросили: «А ты?» Отец ответил, чтобы мы просто делали, что он сказал, и не выходили, пока не услышим его голос. Он взял винтовку, а мы вышли через заднюю дверь. Отец велел нам идти вдоль изгороди, чтобы не оставлять на снегу следы. Я хотел остаться и помочь ему, но мама не разрешила. Когда мы добрались до сада, раздался и выстрел, а потом крик. Кричал не отец, я уверен. В погребе у нас хранились старые инструменты. Майкл открыл дверь, и мы спустились вниз по лестнице. Дверь оказалась такой ржавой, что Майкл не смог закрыть ее до конца. Мы все сели в темноте на какую-то бетонную приступку и стали ждать. Какое-то время еще звучали выстрелы, а потом все стихло. Когда я проснулся, сквозь приоткрытую дверь уже пробивалось солнце. Майкл поднялся на улицу, и мы пошли за ним. Наш дом вместе с амбаром сгорели дотла. Над пожарищем летала Минерва, будто что-то искала. На земле — футах в двадцати друг от друга — лежали четыре трупа, а снег вокруг них расплавился от крови. Мама села на землю, обхватила колени руками и стала плакать. Мы с Майклом осмотрели то, что осталось от дома, но отца не нашли. Я сказал, что те люди его не убили. Он убежал. Майкл ответил: «Забудь. Надо убираться отсюда». Потом он попросил помочь ему успокоить маму и предложил идти к Тедфордам, занять у них автомобиль. Майкл сходил обратно в погреб, принес оттуда меч и вещевой мешок. В мешке оказались пачки стодолларовых купюр. Мама по-прежнему сидела на земле, плакала, бормотала что-то, как безумная. Мы подняли ее и повели на ферму Тедфордов. Вещевой мешок и меч взяли с собой. Майкл постучал в дверь. Ирэн с Доном открыли нам в домашних халатах. Я сотни раз слышал, как Майкл врет, но никто никогда его историям не верил. В тот раз он, похоже, и сам верил в то, что говорил. Он рассказал Тедфордам, что наш отец был дезертиром, ночью его убили правительственные агенты, а наш дом спалили. Сначала мне это показалось безумием, а потом я вспомнил, что у Тедфордов на войне погиб сын.