Если бы прокурор задал этот вопрос в суде, защитник Фуркейда прервал бы его, даже не дав закончить. «Свидетель говорит о своих умозаключениях». Но сейчас они были не в зале суда. И возразить ему могла только Анни.
– Я вызова не слышала, – сказала она, – но его слышали другие.
– Остальные говорят, что слышали вызов, – поправил ее Притчет. Его голос звучал громче с каждым словом. Он оперся руками о подлокотники кресла, в котором сидела Анни, и его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от нее. – Потому что Гас Ноблие приказал им так говорить. Потому что они хотят защитить человека, прошляпившего такое дело, а потом решившего самостоятельно наказать преступника, которого он не смог перехитрить! Не было никакого вызова, – негромко закончил Притчет, выпрямляясь. Он снова сел за стол и не спускал с Анни глаз ни на секунду. – Вы арестовали Фуркейда в тот вечер и привезли его в участок?
Какое может иметь значение, кто и когда именно произвел арест? Что это меняет? Против Фуркейда выдвинуты обвинения. Притчет просто искал способы «достать» Ноблие, а Анни не желала участвовать в этой войне.
Она вспомнила слова, которые когда-то подсказал ей сам шериф:
– Я наткнулась на ситуацию, которую до конца не поняла. Я вмешалась. А потом мы поехали в участок, чтобы разобраться.
– Почему тогда Ричард Кадроу клянется, что видел постановление об аресте, которое потом пропало?
– Потому что он настырный проныра-адвокат, и его хлебом не корми, только дай повод заварить кашу… – Она посмотрела окружному прокурору в глаза. – Почему вы ему верите? Он всю жизнь вяжет из вас узлы в зале суда. Можете держать пари – Кадроу получает удовольствие, видя, как вы с Ноблие дерете друг другу глотки, а от вашей схватки страдают простые копы.
Ей стало легче, когда она увидела, что ее тактика срабатывает. Притчет поджал губы и отодвинулся от стола. Больше всего на свете ему не хотелось бы, что Ричард Кадроу выставил его дураком.
– Насколько хорошо вы знакомы с Ником Фуркейдом, Анни? – спросил он. Из его голоса ушел былой напор.
Анни вспомнила о ночи, проведенной в объятиях Ника, об их слившихся телах, и ответила:
– Не слишком хорошо.
– Он не заслуживает вашей верности. И уж точно этот детектив не заслуживает значка. Вы хороший полицейский, Анни. Я видел ваше личное дело. И вы правильно поступили тем вечером. Я полагаю, что вы поступите правильно, когда сядете на место свидетеля в зале суда.
– Да, сэр, – пробормотала она.
Прокурор взглянул на циферблат своего «Ролекса», потом повернулся к Эй-Джею.
– Меня ждут в другом месте. Эй-Джей, ты не проводишь Анни?