Ее охватило ощущение, что за ней наблюдают. Анни вдруг осознала, что уже не одна в этом темном безлюдном переулке. Она напряженно застыла, вглядываясь в темноту. В конце темной аллеи в воздухе, казалось, плыло белое лицо.
– Маркус? – нерешительно окликнула Анни, отходя от машины.
– Вы поцеловали его, – ответил ей голос Ренара. – Этого адвокатишку! Вы поцеловали его! – Его голос вибрировал от гнева. Он сделал шаг к ней.
– Да, он меня поцеловал, – подтвердила Анни. На всякий случай она положила руки на пояс, поближе к дубинке, баллончику с газом и револьверу. Ее средний палец наткнулся на стебель розы, преподнесенной ей Ренаром, и шип глубоко впился в кожу. Анни вздрогнула от неожиданной, резкой боли. – Это вас огорчило, Маркус? Что я позволила ему поцеловать меня?
– Он… Он один из них! – резко бросил Ренар. – Он настроен против меня, как и Притчет. Как Фуркейд. Как вы могли так поступить, Анни?
– Я тоже одна из «них», Маркус, – просто ответила она. – Я все время напоминала вам об этом.
Он покачал головой, не желая в это верить. Его улыбающаяся маска составляла зловещий контраст с исходившими от него волнами ярости.
– Нет, вы пытаетесь мне помочь. Вы спасли мне жизнь – дважды!
– И я снова говорю вам, Маркус, я только выполняю свою работу.
– Нет, вы помогли мне, когда вам не следовало этого делать. Вы не хотели, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Я думал…
Маркус замолчал, не в силах заставить себя произнести эти слова. Анни ждала, пораженная той легкостью, с какой Маркус все подгонял под свои желания. Это сумасшествие, и все-таки он рассуждал совершенно здраво. Любой мужчина разговаривал бы с ней точно так же, если бы считал, что она завлекла его, и теперь злился из-за этого.
– Что вы думали? – подбодрила его Анни.
– Я думал, что вы не такая, как все, что вы особенная.
– Вы и Памелу считали особенной?
– Да, вы оказались такой же, как она, – пробормотал Ренар, роясь в заднем кармане широких черных брюк.
Рука Анни метнулась к кобуре, она расстегнула ее. Тысяча людей веселится совсем рядом с ними, а она тут наедине с возможным убийцей.
– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Анни, пока ее мозг лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Неужели он достанет нож? Неужели ей придется пристрелить его прямо здесь и прямо сейчас? Она никогда не думала, что такое может произойти. Теперь Анни уже и не знала, чего, собственно, она ожидала. Признания, записанного на пленку? Или того, что убийца без борьбы отдаст оружие?
– Памела приняла мою дружбу, – сказал Маркус. – Она взяла мое сердце. А потом отвернулась от меня. И вы поступаете так же.