Он начал напевать, чтобы задать ритм, и она вложила свои маленькие ладошки в его руки. Они выглядели очень необычно – она легкая, точно перышко, а он – наделенный грацией опытного воина. Я наблюдал за тем, как они танцуют: девушка смотрела своему партнеру в глаза, а он – поверх ее головы, в одному ему видимые дали.
Стук в дверь прервал танец.
– Войдите, – крикнул Пиоттр, и в комнате появилась служанка с платьем в руках.
Пиоттр и Эллиана мгновенно отодвинулись друг от друга и застыли на месте. Оба напряглись так, словно в комнату вползла ядовитая змея. Однако женщина была одета как жительница Внешних островов и, значит, приехала с ними.
Держалась она довольно странно. Подняв платье, чтобы показать им, она легко встряхнула его, стараясь расправить все складки.
– Нарческа наденет это сегодня вечером.
Пиоттр окинул взглядом платье. Должен сказать, что я в жизни не видел ничего подобного: женское платье, сшитое для девочки, – из светло-голубой ткани, с довольно глубоким вырезом, украшенным облаком кружев и хитроумными складками, как будто подчеркивающими грудь, которой у нарчески еще не было. Эллиана все поняла и покраснела. Пиоттр же высказался прямо – встал между Эллианой и платьем, словно собирался защитить ее от него.
– Нет. Не наденет.
– Да. Так хочет Госпожа. Юному принцу оно очень понравится. – Служанка не просто высказывала свое мнение, она словно отдавала приказ.
– Нет, она его не наденет, – повторил Пиоттр. – Это насмешка над тем, кто она такая. Нарческа с Божественных Рун не может появиться в таком наряде на людях. Платье, которое ты принесла, является оскорблением дома наших матерей.
Быстро шагнув вперед, он вырвал из рук служанки платье, и оно упало на пол.
Я думал, что служанка отшатнется и начнет извиняться, однако она совершенно спокойно посмотрела ему в глаза.
– Госпожа говорит: «Платье не имеет никакого отношения к Божественным Рунам. Такой наряд будет понятен мужчинам Шести Герцогств. Нарческа его наденет». – Служанка помолчала, словно что-то обдумывая, а потом добавила: – Если она откажется, это будет представлять опасность для дома ваших матерей.
И, словно поведение Пиоттра являлось проявлением дурного характера капризного ребенка, она наклонилась и подняла платье.
Эллиана, которая стояла у него за спиной, тихонько вскрикнула, как будто вдруг испытала резкую боль. Когда Пиоттр повернулся к ней, я успел разглядеть ее лицо. Оно превратилось в застывшую от напряжения маску, на лбу девушки выступили капельки пота, она страшно побледнела.
– Прекрати! – сказал Пиоттр очень тихо, и мне сначала показалось, что он обращается к служанке. Затем он заглянул ей за спину, но, когда заговорил снова, его слова были адресованы вовсе не ей. – Прекрати! – повторил он. – Мы не договаривались, что ей придется одеваться как шлюхе. Ты нас не заставишь. Прекрати, или я убью ее и ты лишишься своих глаз и ушей.