– Необязательно все будет так плохо, – промолвил Чейд, – в большинстве случаев мы сами строим свою тюрьму. И так же человек создает свою свободу.
– Значит, я никогда никуда не поеду, да? – Несмотря на новизну идеи о путешествиях, это внезапно показалось мне жизненно важным.
– Этого я бы не сказал. – Чейд зашарил вокруг в поисках чего-нибудь, чем можно закрыть тарелку с семенами. Наконец он удовлетворился тем, что накрыл ее блюдечком. – Ты попадешь в разные места. Тихо и когда семейные интересы этого потребуют. Но это все относится и к другим принцам крови. Думаешь, Чивэл мог выбирать, где заниматься своей дипломатией? Думаешь, Верити нравится ездить в пострадавшие от набега островитян города и слушать жалобы людей, что если бы только у них были хорошие укрепления и много солдат, ничего не случилось бы? Настоящему принцу не приходится выбирать, когда решается, куда он поедет и как он проведет время. У Чивэла, вероятно, сейчас свободы больше, чем когда-либо раньше.
– Но он не может вернуться в Баккип? – осенило меня, и от этой мысли я заледенел. В руках у меня по-прежнему было полно осколков.
– В Баккип он вернуться не может. Не годится будоражить народ визитами бывшего наследника. Лучше, чтобы он тихо исчез.
Я бросил осколки в очаг.
– По крайней мере, он может куда-нибудь поехать, – пробормотал я,– а я не могу даже пойти в город.
– А это для тебя так важно? Пойти в грязный, протухший маленький порт – такой, как город Баккип.
– Там есть люди...– я запнулся. Даже Чейд ничего не знал о моих городских товарищах. Я ринулся вперед: – Они называют меня Новичком. И они не думают – «вот бастард» – каждый раз, когда смотрят на меня. – Никогда раньше я не облекал это в слова, но внезапно привлекательность города стала совершенно ясной для меня.
– А, – произнес Чейд. Плечи его шевельнулись, как будто он вздохнул, но ничего не сказал. Через мгновение он уже учил меня, как сделать человека больным, просто накормив его ревенем и шпинатом одновременно, и даже убить его таким образом, если порции будут'достаточно велики. При этом можно не подавать к столу ни капли яда. Я спросил его, как уберечь от расстройства остальных людей за тем же столом, и наша беседа потекла по обычному руслу. Только позже я понял, что его слова о Чивэле были почти пророческими.
Двумя днями позже я был удивлен, когда мне сказали, что Федврен попросил моих услуг на день или на два. Я был удивлен еще больше, когда он дал мне список того, что ему нужно было в городе, и достаточно серебра, чтобы купить все это, и еще две лишние медные монеты для меня самого. Я затаил дыхание, ожидая, что Баррич или кто-нибудь другой из моих наставников запретит это, но вместо того мне было сказано, чтобы я поспешил. Я вышел из ворот с корзиной на руке, голова у меня кружилась от неожиданной свободы. Я сосчитал месяцы, прошедшие с тех пор, как я в последний раз ускользнул из Баккипа, и пришел в ужас, обнаружив, что миновал уже год, а то и больше. Никто не сказал мне, когда я должен был вернуться. Я был у верен,» что смогу прихватить час или два для себя и никто ничего не узнает.