– Не было времени выбирать и раздумывать. Я дал ему то, что было под рукой. И не предполагал, что он взбесится от семян карриса.
– Вы могли отказать ему, – тихо сказал Баррич.
– Это бы его не остановило. Он все равно пошел бы, в полном изнеможении, и его бы немедленно убили.
Я подошел и сел у очага. Баррич не следил за мной. Я лег, перекатился на спину и потянулся. Это было приятно. Я закрыл глаза и почувствовал на своей спине тепло очага.
– Встань и сядь на табуретку, Фитц, – сказал Баррич. Я вздохнул, но подчинился. Баррич возобновил разговор:
– Его нужно постоянно подогревать, как на медленном огне. Ему нужно время, чтобы сделать это самому. Он вспоминает. Иногда. А потом отгоняет это. Не думаю, что он хочет вспоминать, Чейд, что на самом деле хочет снова стать Фитцем Чивэлом. Может быть, ему нравилось быть волком. Возможно, так сильно, что он никогда больше к нам не вернется.
– Он должен вернуться, – тихо сказал Чейд. – Мы нуждаемся в нем.
Баррич выпрямился. Его ноги лежали на связке хвороста, но теперь он поставил их на пол и наклонился к Чейду:
– Вы получили известие?
– Не я. Пейшенс, надо полагать. Иногда это очень противно – быть крысой за стеной.
– Так что вы слышали?
– Только Пейшенс и Лейси, которые говорили о шерсти.
– И что из того?
– Им нужна была шерсть, чтобы соткать очень мягкую ткань – для новорожденного или совсем маленького ребенка. «Он родится в конце жатвы, но сейчас в горах начало зимы, так что пусть она будет плотной», – сказала Пейшенс. Возможно, речь шла о ребенке Кетриккен.
Баррич казался ошеломленным:
– Пейшенс знает о Кетриккен?
Чейд рассмеялся:
– Понятия не имею. Кто может сказать, что знают женщины? Пейшенс изменилась в последнее время. Она прибрала к рукам баккипскую гвардию, и лорд Брайт даже ничего не заметил. Наверное, нам следовало поставить ее в известность о нашем плане с самого начала. А может быть, и нет.
– Для меня это могло бы быть легче. – Баррич не отрывал взгляда от огня. Чейд покачал головой:
– Мне очень жаль. Она должна была верить, что ты отказался от Фитца, потому что он использовал Уит. Регал мог бы что-нибудь заподозрить, если бы ты пришел за телом Чивэла. Регал должен был считать, что она единственный человек, которому хотелось его похоронить.
– Теперь она ненавидит меня. Она говорит, что я не имею представления ни о преданности, ни о мужестве. – Баррич говорил, глядя на свои руки. Голос его напрягся. – Я знаю, что она перестала любить меня много лет назад, когда отдала свое сердце Чивэлу. Это я принял. Он был достоин ее. А я отошел в сторону с самого начала. И я смог смириться с тем, что она меня не любит, потому что чувствовал ее уважение ко мне как к мужчине. Теперь она презирает меня. Я… – Он покачал головой, затем крепко зажмурился. Мгновение все молчали. Потом Баррич медленно выпрямился и повернулся к Чейду. Его голос был спокойным, когда он спросил: – Итак, вы думаете, Пейшенс знает, что Кетриккен добралась до гор?