– А оружие?
– Что оружие?
– Что-то там с оружием вы для него тоже делали?
– Все для него делал я. Оружие переделывал по-разному, такие у него были фантазии, хотел, чтобы у него все было необычное, нетипичное, в том числе и замки. Там, в его доме, ни один взломщик бы ничего не сделал. Ну а я уже больше не мог, что-то внутри у меня перевернулось, в последний раз я поехал туда со скандалом, в бешенстве, потому что он снова мне все напортил: вроде бы разрешил собственное издание, а потом фиг. Всю дорогу к нему я ругался: хватит, довольно, уеду из страны, эмигрирую, две профессии в руках, и обе – интернациональные, не позволю больше себя угнетать. Ну как обычно, он меня заговорил, объяснил мне по-научному, что так было необходимо, я совершенно обалдел, смирился, он взял меня голыми руками. Обещал равноправное партнерство…
Неожиданно Мариуш Ченгала замолк. Лицо его пылало одновременно гневом и горечью.
– Это происходило там, в салоне, где вы пили? – деликатно спросил Бежан.
– Там. Он принял меня, как гостя, с почтением…
– Вот именно. И что было потом?
– А потом он потребовал, чтобы я что-то придумал с заряжанием этой двустволки с укороченным дулом…
– Он впустил вас в кабинет?
– А как же иначе? Он одного меня туда впускал, ведь я же сам ему там все и оборудовал, но только тогда, когда никто этого не видел. Даже его Михалина понятия не имела, что я бываю в этом священном месте. У него там был инструмент, и я много разных вещей делал прямо у него.
– И что дальше?
– Не знаю.
– Ну, не надо глупить. Вы ведь должны были что-то запомнить.
– Да помню я, конечно помню. Но не знаю. Что-то со мной произошло. Может, не до конца он меня заговорил или, может, слишком быстро потребовал следующей работы, которой мог бы потом хвастаться… Не знаю. Он показал мне, что ему нужно, я зарядил жаканами… Весь этот бунт все еще бурлил во мне, и что-то вроде как мелькнуло в голове: о боже, если бы это его не было на свете, а не меня…
Не помню даже, целился ли я, но грохнул два раза…
И тут же пришел в себя: господи, что я наделал!..
Ну, а его больше не было на свете, все было кончено. Слишком даже хорошо у меня получилось…
– Таким образом, вы признаетесь в убийстве Доминика Доминика?
– А что еще мне остается? Признаюсь. Но пусть уж все будет до конца. Потому как я еще подумал, что он и после смерти меня уничтожит, так вот – не дамся, нужно стереть все следы, бежать… Я вытер двустволку, повесил ее на стену, помыл посуду…
И убежал.
– Вы все за собой заперли?
Мариуш Ченгала посмотрел на Бежана отупелым взглядом.
– Что?.. Не знаю. А что – было заперто?