Через несколько дней после отправки знамени мне неожиданно нанес вечерний визит Мартин и уже с порога заявил, что пришел по делу. Разговор он начал с вопроса:
— У тебя есть какой-нибудь иностранный каталог марок? Хороший каталог.
— Есть. Каталог Гиббонса. Большой, в нем марки всего мира.
— А ты дашь его посмотреть?
— Дам, но ненадолго. И не уверена, что ты в нем разберешься, там не везде есть репродукции, а в основном только описания.
— На каком?
— На английском.
— Тогда разберусь. А цены есть?
— Есть, и даже самые актуальные.
— В какой валюте?
— В новых пенсах и фунтах. Устраивает тебя?
— Вполне.
— Послушай, у меня есть еще и польский ценник иностранных марок, — добавила я, озадаченная его внезапным интересом к филателии. — Тоже актуальный. В нем марки европейских стран. Цены в польских злотых. Желаешь?
— Если ты не против...
Я была не против. Как уже говорилось, тогда я по уши погрузилась в свою научно-фантастическую повесть, преследования ядерщиков отнимали у меня все силы, и заниматься марками не было времени. Согнувшись под тяжестью Гиббонса и польского ценника, Мартин отбыл восвояси. Был он в тот вечер какой-то странный, но я тогда не придала этому значения.
Через неделю он опять пришел, приволок оба справочника, спросил, не найдется ли у меня для него свободной минутки, узнал, что найдется, закурил сигарету и молча уставился в окно. Я тоже молчала за компанию, ожидая, когда сам созреет.
— Как ты считаешь, есть в них хоть доля правды? — наконец произнес он, с отвращением тыча пальцем в справочники. Меня несказанно удивила такая живая ненависть к невинным книгам.
— Есть. Больше того, в них правдиво все.
— И отсюда следует, что идиотская «Гвиана» действительно стоит сто двадцать тысяч фунтов?
— Теоретически. А практически она стоит столько, сколько за нее заплатят. В каталоге, по всей вероятности, проставлена сумма, полученная за марку на последнем аукционе. На следующем она будет больше. А ты что, собираешься ее купить?
Мартин опять засмотрелся в окно. Прошло сто лет, прежде чем он ответил:
— Неплохое помещение капитала. Я бы и купил, да мне немного не хватает, всего лишь ста девятнадцати тысяч девятисот девяноста девяти фунтов и девяноста пенсов. Десять пенсов у меня есть.
В его голосе прозвучало столько горечи, что мне стало не по себе. В чем дело? Зная по опыту, что на прямой вопрос ответа от него не дождешься, расскажет, когда сочтет нужным сам, я не стала допытываться, а применила хитрую тактику и великодушно предложила одолжить ему еще десять пенсов, чтобы меньше не хватало.