— Ну вот, теперь ты станешь выпытывать у меня служебные тайны. Хотя в данном случае это не секрет. Тебе, во всяком случае, могу сказать. Наш клиент поставил условие, что общаться будет всего с одним человеком в нашем агентстве, именно со мной. Так что я просто обязан знать, что видел мой напарник.
— Выходит, ты знаешь все, а он лишь половину?
— Правильно сообразила.
— Налей мне еще пива. Так мы с тобой договорились?
— Я на твои условия пошел, от тебя же пока ответа не получил.
— Я тоже согласна. И вот тебе сразу же польза от нашего соглашения: завтра ты свободен с десяти до двух, а возможно, и до трех. До двух дня мы с ним посидим над бумагами… Ну вот, чуть не проговорилась. Этого я тебе не скажу.
— Чего не скажешь?
— Какими именно бумагами мы с ним займемся. Бумаги бывают разные.
— Да мне что за дело? Пусть хоть стихи сочиняет.
— Тогда о-кей. А в два часа он собирает своих сотрудников на небольшое деловое совещание. Но больше ничего не скажу: каких людей, сколько человек, о чем пойдет речь.
— Да плевать мне на все это. Значит, твой опыт подсказывает, что до трех он с места не сдвинется?
— Опыт подсказывает, что даже больше.
— Минутку, и он все это время ничего в рот не возьмет? — спохватился сыщик.
— Почему не возьмет, около полудня Беатке велено принести что-нибудь выпить и перекусить. Ага, вот об этом я имею право тебе сообщить: Вольский жрет по-страшному. Даже малейшего голода не выносит, сразу делается раздражительным и злым. Да какой там голод, чуть проголодается — и кончено. Вот почему он постоянно «подкрепляется», никакого дела решить не может, если предварительно хоть немного не перекусит.
— А теперь вот еще что, так, на всякий случай. Жена, знаю, у него есть. А кто еще? Видел я какую-то молодую особу в его доме…
— Племянница, Юстинка.
— А дети? Маменька? Теща?
— Детей у них нет. О старшем же поколении ничего не знаю. Может, умерли, может, проживают в Австралии. Есть домработница, зовут Хелена. Это мне от Беатки известно, а ей из телефонных разговоров. От нее же я узнала, что племянница не Вольского, а его жены.
— Раз племянница, должна быть и сестра жены Вольского, мать племянницы. И отец.
— Нет, родители Юстинки давно умерли, ее воспитывали Вольские. Девушка спокойная, о ней ничего почти и не слышно.
— Ну вот видишь, сколько ценных сведений я от тебя получил. Ты оправдала мои ожидания, спасибо, сестричка. Если так и дальше пойдет, глядишь, я с твоей помощью с дипломом и разделаюсь.
— Не забывай, я на тебя тоже надеюсь, — не преминула напомнить деловая женщина.
И брат с сестрой расстались, очень довольные друг другом.