У Пако было весело и полно народу. Небольшой оркестр из пяти музыкантов играл почти без передышки. Габриель и Рауль взяли отдельную кабинку, откуда могли видеть все, что делалось в ресторане, а им самим никто не мешал. Она заказала себе виски, а он – минеральную воду.
– Ты все еще не пьешь? – удивилась она.
– Я должен оставаться в форме сегодня. Пожилой мужчина, молодая женщина – знаешь, что бывает в таких случаях?
– Пока что ты держишься молодцом, – заметила она. – А на таблетках можешь протянуть довольно долго. Но меня, конечно, интересуют только твои деньги.
– Вот тут ты ошиблась, – возразил он. – Это меня интересуют твои деньги. Знаешь, какая инфляция в Аргентине? Когда война закончится, даже для семейства Монтеры наступят тяжелые времена.
Упоминание о войне вернуло ее к действительности. Она совсем некстати вспомнила о своем задании.
– Ладно, идем танцевать. – Она потянула его за руку.
Оркестр играл боссанову. Монтера оказался прекрасным танцором. Он тонко чувствовал музыку и вел партнершу в такт. Когда мелодия закончилась, Габриель сказала:
– Ты отлично танцуешь. Тебе бы надо быть профессионалом.
– То же самое говорит моя мама. Она считает, что благородный сеньор не должен танцевать слишком хорошо. – Он улыбнулся. – А мне нравится. Мальчишкой я часто пропадал в барах, где танцевали танго. Для аргентинца танго – единственный настоящий танец. В нем – все. Борьба, счастье, горе, любовь, жизнь, смерть. Ты танцуешь танго?
– Да.
Монтера обернулся к руководителю оркестра.
– Эй, компадре, как насчет настоящего танго? Что-нибудь такое, чтобы проняло до самого сердца.
– А, я вижу, сеньор – аргентинец? Я узнаю ваш акцент. Так далеко от дома! Хорошо, специально для вас и для вашей дамы!
Он исчез, а через мгновение появился снова, держа в руках небольшой инструмент, чуть побольше концертины.
– Ага, – одобрительно заметил Монтера. – Сейчас будет настоящая музыка. Вот этот инструмент мы называем бандеон.
– Красивое название.
– А звучит он еще лучше. Послушай!
Руководитель оркестра начал играть под аккомпанемент только скрипки и пианино. Музыка что-то глубоко тронула в душе Габриель, она говорила о какой-то неясной печали, о жажде любви, о том, ради чего стоит жить и умереть.