Обри согласился, но спросил после паузы:
— А ко мне это тоже относится?
— Нет, дорогой, — весело ответила Венеция, открывая чернильницу. — Ты просто делаешь, что тебе нужно, не утруждая себя поисками благовидных предлогов. Это потому, что ты чудовищно самонадеян и, в отличие от Конуэя, ни капли не заботишься о том, что о тебе подумают.
— Ну, лучше быть самонадеянным, чем лицемером, — заметил Обри, с полным спокойствием принимая такую интерпретацию своего характера. — Должен признаться, мне не терпится услышать о причине этого странного брака. Почему Конуэй не написал нам о нем? Он ведь знал, что ему так или иначе придется все нам рассказать! Что-то тут не так!
Венеция оторвала взгляд от письма, которое начала писать.
— Меня это тоже озадачило, — согласилась она. — Но я думала об этом, переодеваясь к обеду, и, по-моему, нашла хорошее объяснение. Именно потому я и опасаюсь, что новости станут тяжелым ударом для бедной Клары. Думаю, Конуэй действительно намеревался жениться на Кларе. Я не имею в виду, что он все еще пребывал в том идиотском состоянии, которое сделало его таким занудой во время последнего приезда домой, но он любил ее достаточно, чтобы считать подходящей для себя женой. Более того, полагаю, они дали друг другу слово, хотя семья Денни об этом не подозревает. Если Конуэй считает себя связанным обещанием жениться на Кларе, то понимаю, почему он не написал нам.
— А я — нет!
— Господи, Обри, ты же знаешь Конуэя! Если ему предстоит нелегкая задача, он откладывает ее решение, сколько может. Только подумай, как трудно было ему сообщить мне, что он за один отпуск женился на девушке, которую до сих пор ни разу не видел, и бессовестно бросил Клару!
— Да, это на него похоже, — задумчиво промолвил Обри. — Очевидно, Шарлотта завлекла его в западню.
— Не она, а миссис Скорриер, которая не собиралась выпускать его из рук. Она ответственна за этот поспешный брак, а не Конуэй. Должна признать, ей хватило проницательности догадаться, что, если не связать Конуэя браком, он забудет Шарлотту через месяц! А когда это произошло, Конуэй собрался написать мне, но стал откладывать это со дня на день. Совсем как в тот раз, когда он в течение целых каникул не решался попросить папу не посылать его в Оксфорд — и в конце концов мне пришлось все рассказать папе, так как Конуэй вернулся в Итон! Но теперь никто не мог его заменить, и я не сомневаюсь, что он откладывал написание письма до тех пор, пока эта затея не стала казаться бессмысленной. Возможно, Конуэй убедил себя, что лучше не писать, а привезти Шарлотту домой, рассчитывая, что наша радость при виде его спишет все остальное. Но миссис Скорриер испортила этот план, поссорившись с каким-то полковником и сделав положение настолько неловким для Конуэя, что ему ничего не оставалось, как только избавиться от нее на любых условиях. Можешь не сомневаться, что она бы устроила страшный скандал, если бы Конуэй попытался отослать ее без Шарлотты, а он не мог допустить такого в штаб-квартире.