Но тяжелые веки опровергали ее слова. Венеция вообще мало спала последние три ночи, и, так как она не привыкла к путешествиям, почти двухсотмильная поездка полностью истощила ее силы, и теперь, лежа в кровати, она не верила, что тряска по бесконечным почтовым дорогам наконец позади.
Венеции казалось, что путешествие, о котором она давно мечтала, запечатлеется в ее памяти, как ночной кошмар. Сначала были суматошные сборы, устройство домашних дел, бесконечные счета, ключи, памятные записки, письмо для леди Денни. Хуже всего было прощание — няня, миссис Гернард и Риббл плакали, и их пришлось утешать — при этом мистер Хендред стоял рядом с часами в руке, — а когда наступил момент расставания с Обри, Венеция только прижала его к себе, будучи не в силах ни говорить, ни смотреть на него, так как слезы застилали ей глаза.
У нее не было времени для размышлений, пока она не покинула Йорк, где провела час с мистером Митчеттом, подписывая многочисленные документы и отвечая на вопросы. Но когда Йорк остался позади, мистер Хендред, приготовившись к неминуемому возобновлению нервного тика, обернул голову шарфом и откинулся назад в углу кареты, закрыв глаза и предоставив племяннице возможность подумать о происходящем с ней. Мысли были невеселыми и целиком поглощали внимание, поэтому вместо того, чтобы созерцать незнакомые сельские пейзажи, Венеция видела перед собой только покачивающиеся фигуры кучеров и проявляла лишь слабый интерес к историческим местам, которые они проезжали. Первый этап пути был вынужденно кратким, и им оставалось покрыть еще сто двадцать миль. Венеция согласилась с решением дяди останавливаться только на одну ночь, но, когда карета наконец прибыла на Кэвендиш-сквер, она так устала, что едва могла отвечать на заботливые вопросы тети краткими вежливыми фразами и заставить себя съесть несколько кусочков изысканного ужина. Миссис Хендред с необычайной теплотой и радушием встретила племянницу, которую не видела семь лет. Она не переставала хлопотать над ней, сама проводила ее в спальню и не выходила оттуда, пока не уложила собственноручно Венецию в постель, не поцеловала ее и не шепнула ей на ухо обещание многочисленных развлечений.
Миссис Хендред была очень хорошенькой женщиной и обладала неистощимым запасом дружелюбия. Ее главной целью в жизни было: остаться на переднем краю моды и обеспечить удачные браки пяти дочерям в течение краткого промежутка времени, когда их должны были впервые вывести в свет одну за другой. В этом году она устроила отличную партию для Луизы и надеялась будущей весной сделать то же самое для Терезы, если лечение у дантиста, которому та сейчас подвергалась, не приведет к потере трех передних зубов и замене их фальшивыми и если ко времени ее представления в обществе удастся найти мужа для ее кузины.