Вечер ознаменовался вдохновенной попыткой Летти убедить брата в том, что он, не давая ей пользоваться ее состоянием, тем самым совершает растрату. Он отказался вступать в перепалку и слушал ее с большим терпением, даже когда она, оставив эту безнадежную атаку, пустилась в разглагольствования о многочисленных, хотя и туманных, прелестях жизни в Бразилии и о несчастьях, которые постигнут ее, если они с мистером Эллендейлом целую вечность будут отделены друг от друга тысячами миль. Он даже пытался уговорить ее более трезво взглянуть на свое положение, с легкой насмешкой, но с большой добротой указав ей, что два и даже три года едва ли можно считать вечностью и что вероятность того, что мистера Эллендейла затащит под венец какая-нибудь расчетливая особа португальского происхождения, настолько мала, что ее не следует даже принимать во внимание.
– Не доводи себя до такого состояния, сестрица! – сказал он, беря и пожимая ее руку. – Ведь все могло быть гораздо хуже! Будь я таким бесчувственным тираном, каким ты меня считаешь, я бы запретил Эллендейлу и думать о тебе – и весь свет одобрил бы мои действия. Но я так не поступил и не поступлю. Но не думай, что я позволю тебе в семнадцать лет выскакивать замуж за молодого человека, у которого нет ни имени, ни положения в обществе и который стоит только на пороге своей карьеры. Этого не будет, так что прекрати со мной пререкаться и постарайся быть умницей!
Она мрачно смотрела на него с выражением застывшего упрямства.
– Ты бы так не говорил, если бы любил кого-нибудь так, как я люблю Джереми. Ты не понимаешь, что это такое – полюбить на всю жизнь!
Он отпустил ее руку.
– Ты ошибаешься, – сказал он ровным голосом и отвернулся от нее, обратившись к жене с каким-то малозначащим замечанием.
Летти густо покраснела и сказала:
– Я не ошибаюсь! Может быть, ты думаешь, что у тебя есть сердце, но у тебя его нет! Тебе просто не нравится, когда тебе говорят об этом, вот и все!
Он бросил через плечо:
– Летти, ты не просто становишься невероятной занудой, тебе недостает манер и здравого смысла! Знаешь ли, если ты не научишься вести себя прилично, ты никогда не станешь хорошей женой для дипломата!
– Джереми, – тяжело дыша, заявила Летти, – так не думает!
– И поэтому, – заметил Кардросс, когда она стремительно выскочила из комнаты, – я не слишком высокого мнения о его умении разбираться в людях!
Нелл улыбнулась и сказала, вставая со стула:
– Я, пожалуй, пойду за ней. Она очень расстроена весь день, а вы ведь знаете, какая она! Когда она счастлива, то бывает весела как птичка, но в любой миг может пасть духом, и тогда с ней случается истерика.