– Да, должно быть, – согласилась она, удовлетворенная объяснением. – Боже мой, какая невероятная подлость со стороны Фабиана пытаться воспользоваться вашим положением! Вы знаете, когда он попадает в переделку, каждый раз надеешься, что это уже предел, но похоже, ему совсем несложно придумать что-нибудь еще хуже. Как это для вас досадно! Что вы собираетесь делать?
– Попытаюсь обнаружить, по какой дороге он отправился, выехав отсюда, и поеду за ним. Что еще я могу сделать? Я взял на себя ответственность за Аманду, и хотя она заслуживает хорошей трепки, я не могу позволить ей попасть в беду, которая может так легко ее погубить. Я уже попросил вашего дворецкого известить конюшню. Он протянул руку, и она вложила в нее свою, взглянув ему в лицо.
– Я должен попросить у вас прощения, – сказал он. – Поверьте, если бы я подозревал, сколько неприятностей она доставит, я бы не обременил вас Амандой. – Внезапно он улыбнулся. – Однако здесь все же есть одно преимущество. Я был вынужден сказать вашему отцу правду или часть ее, и он, очевидно, решил, что у меня голова не в порядке. Полагаю, он поздравит вас и ваш здравый смысл с тем, что вы не захотели иметь со мной дела! Она вспыхнула и слегка покачала головой.
– Не будем говорить об этом! Мне бы хотелось хоть чем-нибудь помочь вам сейчас, но я ничего полезного не могу придумать. Если Фабиан поехал в Мелтон, он направится по дороге на Хантингдон, потому что хотя есть более прямой путь через Питерборо, дорога от Чаттериса до Питерборо очень узкая и тряская, и он никогда не решится по ней ехать из страха, что ему станет плохо. Он очень плохой путешественник. – Она замолчала, размышляя. – Вы считаете, что должны вызвать его? Я не знаю, что может быть для вас приличным, и не хочу вас раздражать, но не могу не чувствовать, что будет удобнее, если вы этого не сделаете. Губы его дрогнули, но он ответил с завидной серьезностью:
– Вот именно! Я не пойду на такие отчаянные меры, и хотя признаюсь, мне бы доставило массу удовольствия продырявить его – простите… расквасить ему нос! – боюсь, я даже этого не сделаю. Он слишком стар и слишком толст, и Бог знает, какой историей заморочила его Аманда! Мне бы только хотелось не фигурировать в ней злодеем.
– Ну, это, – произнесла Эстер, выведенная из своего мягкого терпения, – было бы действительно слишком гадко и совершенно вне пределов того, что можно простить! Он засмеялся.
– Спасибо! Теперь я должен идти. Можно написать вам, чтобы рассказать, чем кончилось это бессмысленное приключение?
– Да, конечно, я надеюсь, вы напишете, потому что я буду очень беспокоиться, пока не получу от вас известия. Он поднес ее руку к губам, поцеловал ее, слегка пожал, потом отпустил и стал подниматься по лестнице. Леди Эстер оставалась минуту-другую на месте, с отсутствующим видом глядя в пространство, прежде чем медленно вернулась в столовую.