Мы с Биллом Дэвисом зашли в тесный номер гостиницы, где Антонио и Хотч переодевались. Антонио был весь в крови. Мигелильо стягивал с него узкие штаны, длинная льняная рубаха, насквозь пропитанная кровью, прилипла к животу и ляжкам. Он и Хотч по очереди брали воду из кувшина на умывальнике и под душем, откуда она еле-еле капала.
– Присмотрелись, как надо убивать, Пекас? – спросил Антонио.
– Пустячное дело, Пекас, – ответил Хотч. – Могу показать вам хоть сейчас.
– Вы просто великолепны, Антонио, – сказал Антонио Хотчу.
– Вы сами великолепны, Пекас, – сказал Хотч. – Откуда на вас столько крови?
– Вам нравится бой быков? – спросил Антонио Хотча. – Вам нравится быть матадором Антонио?
– Это мое призвание, – ответил Хотч. – У меня нет иного выбора. Все, что я хочу, – это быть великим матадором.
– На вид вы уже – великий матадор. Очень достается рубашкам, Папа, – сказал Антонио, повернувшись ко мне. Мигелильо замачивал рубашку холодной водой в умывальном тазу, прежде чем сунуть ее в корзину с ношеным бельем. Я отдал ему пару спортивных туфель, которые мы привезли из Байонны. Антонио принесли бутылку пива и маленький сандвич с ветчиной.
– Спроси его, как это случилось, что он занялся боем быков и увлекает ли его это занятие, – сказал мне Антонио.
– Это вышло как-то само собой, – ответил Хотч. – Да, меня это увлекает.
– Какие вам еще матадоры нравятся?
– Все, – ответил Хотч. – Они все мне нравятся.
– Пошлите за фотографом, – сказал Антонио. – Нельзя упускать такой случай.
Он намеревался пообедать в Мадриде, а оттуда вечером выехать в Бильбао, где ему предстояло выступить на следующий день.
Мы условились встретиться в Бильбао, в отеле «Карлтон». Нам было нужно кое-что доделать в новой машине и выполнить все формальности в автомобильном клубе. Антонио заявил, что нисколько не устал. Он чувствует себя превосходно, с удовольствием поспит в машине и предвкушает завтрашний день. Быки ожидаются крупные, рога не будут не подпилены, не оструганы – по всему было видно, что он ничуть не сомневается в успехе. Весь год он находился в блестящей форме и теперь, достигнув вершины, был полон непоколебимой веры в свои силы и в свое бессмертие. Ему хотелось именно сейчас выступить в Бильбао, где самая требовательная во всей Испании публика, где самые крупные быки и где зрители так строги и придирчивы, что их суждение о поединке между двумя матадорами исключит какие-либо разговоры о трюках или махинациях с рогами. Если выступит и Луис Мигель – отлично. Но это опасная затея.
Будь антрепренером Луиса Мигеля по-прежнему его отец – человек умный, рассудительный, понимающий, на чьей стороне преимущество, – а не милейшие братья Мигеля, которые получали десять процентов и от него и от Антонио с каждой корриды, где они выступали вдвоем, он бы никогда не поехал в Бильбао навстречу катастрофе.