Оба бойца понуро стоят перед ним.
(Не глядя на них.) Садитесь. Вон кресла.
2-й боец. Товарищ, мы…
Филип(не глядя на него). Не произносите этого слова.
1-й и 2-й бойцы переглядываются.
1-й боец. Товарищ…
Филип(откладывая газету и придвигая к себе другую). Я запретил вам произносить это слово. Оно у вас нехорошо звучит.
1-й боец. Товарищ комиссар, мы хотим сказать…
Филип. Не стоит.
1-й боец. Товарищ комиссар, вы должны меня выслушать.
Филип. Я вас выслушаю потом. Не беспокойтесь, друг мой. Я вас все время слушаю. Когда вы вошли сюда, вы говорили другим тоном.
1-й боец. Товарищ комиссар, пожалуйста, выслушайте меня. Я хочу сказать вам…
Филип. Вы дали уйти человеку, который мне был нужен. Вы дали уйти человеку, который мне был необходим. Вы дали уйти человеку, который пошел убивать.
1-й боец. Товарищ комиссар, пожалуйста…
Филип. Пожалуйста – неподходящее слово для солдата.
1-й боец. Я не настоящий солдат.
Филип. Раз на вас военная форма, значит, вы солдат.
1-й боец. Я приехал сюда, чтобы сражаться во имя идеала.
Филип. Все это очень мило. Но послушайте, что я вам скажу. Вы приезжаете сражаться во имя идеала, но при первой атаке вам становится страшно. Не нравится грохот или еще что-нибудь, а потом вокруг много убитых, – и на них неприятно смотреть, – и вы начинаете бояться смерти – и рады прострелить себе руку или ногу, чтобы только выбраться, потому что выдержать не можете. Так вот – за это полагается расстрел, и ваш идеал не спасет вас, друг мой.
1-й боец. Но я честно сражался. Я не наносил себе никаких умышленных ранений.
Филип. Я этого и не говорил. Я только старался кое-что объяснить вам. Но, по-видимому, я недостаточно ясно выражаюсь. Я, понимаете, все время думаю о том, что будет сейчас делать человек, которому вы дали уйти, и как мне опять залучить его в надежное, верное место вроде этого отеля, прежде чем он успеет убить кого-нибудь. Понимаете, он мне был непременно нужен, и непременно живой. А вы дали ему уйти.
1-й боец. Товарищ комиссар, если вы мне не верите…
Филип. Да, я вам не верю, и я не комиссар. Я полицейский. Я не верю ничему из того, что слышу, и почти ничему из того, что вижу. С какой стати я буду верить вам? Слушайте. Вы не выполнили задания. Я должен установить, с умыслом вы это сделали или нет. Ничего хорошего я от этого не жду. (Наливает себе виски.) И если вы не дурак, то поймете, что и вам ничего хорошего ждать не приходится. Но пусть вы это и без умысла сделали, все равно. Долг есть долг. Его нужно исполнять. А приказ есть приказ. И ему нужно повиноваться. Будь у нас время, я бы вам разъяснил, что, в сущности, дисциплина – это проявление доброты; впрочем, как показал опыт, я не очень хорошо умею разъяснять.