Марокканка. О'кей. Я буду выцарапать ей глаза. (Подходит к Дороти.)
Монтер. Camaradas, tengo que trabaiar.
Дороти. Что он говорит?
Престон. Он говорит, что ему пора на работу.
Филип. Не обращайте на него внимания. У него вечно такие сумасбродные мысли. Это его ide'e fixe10.
Монтер. Camaradas, soy analfabetico.
Престон. Он говорит, что он неграмотный.
Филип. Camarada, знаешь, – нет, серьезно, если бы мы не учились в школе, все мы были бы такие же. Не расстраивайся, приятель.
Марокканка(Дороти). О'кей. Ну, я думал, ладно. Не надо ссора. Веселый компания. Да, о'кей. Только одна вещь.
Дороти. Какая, Анита?
Марокканка. Вы должен снять надпись.
Дороти. Какую надпись?
Марокканка. Надпись на дверь. Все время работаю – нехорошо.
Дороти. Такая надпись висит у меня на двери со времен колледжа, и никогда это ничего не значило.
Марокканка. Вы будет снимать?
Филип. Ну конечно, она снимет. Верно, Дороти?
Дороти. Могу и снять.
Престон. Все равно ты никогда не работаешь.
Дороти. Нет, милый. Но я всегда собираюсь. И я непременно закончу статью для «Космополитен», как только чуточку разберусь в том, что происходит.
За окном на улице раздается грохот, затем приближающееся шипение и снова грохот. Слышен стук падающих кирпичей и железа и звон разбитого стекла.
Филип. Опять стреляют.
Он говорит это очень спокойно и деловито.
Престон. Негодяи!
Он говорит это злобно и взволнованно.
Филип. Бриджес, душа моя, откройте-ка окна. Стекол в Мадриде нет, а скоро зима.
Марокканка. Вы будете снимать надпись?
Дороти подходит к двери и снимает надпись, вытаскивая кнопки пилочкой для ногтей. Она отдает листок Аните.
Дороти. Возьмите себе. И кнопки берите.
Дороти подходит к выключателю и гасит свет. Затем открывает оба окна. Раздается звук, похожий на аккорд гигантского банджо, и приближающийся гул, словно налетает поезд метро или надземки. Затем снова оглушительный грохот, и сыплются осколки стекла.
Марокканка. Вы хороший camarada.
Дороти. Нет, но я бы хотела быть хорошим camarada.
Марокканка. Вы для меня о'кей.
Они стоят рядом в полосе света, падающей из коридора через открытую дверь.
Филип. Если бы окна были закрыты, все стекла разбились бы от сотрясения. Слышно, как вылетают снаряды. Подождем следующего.
Престон. Какая мерзость, эти ночные обстрелы.
Дороти. Сколько длился последний?
Филип. Больше часа.
Марокканка. Дороти, мы идем подвал?
Снова аккорд гигантского банджо – с минуту тишина, затем громкий нарастающий гул, на этот раз гораздо ближе, затем оглушительный взрыв, и комната наполняется дымом и кирпичной пылью.
Престон. К черту! Я иду вниз.