— Помоги мне!
Теперь все его тело представляло собой плотный узел шевелящихся змей. Они кольцами завивались вокруг его шеи, туго обхватывая ее, превращаясь в удавку, плотно сжимавшую горло.
Том не имел понятия, что делать, чтобы помочь Хьюго. Вокруг него по-прежнему стоял шум — сотни летающих звезд и их неземное пение, стон колеблющихся теней, потому что сама тьма тоже обладала голосом. Он увидел Дженнет с эльфом у стены рядом с дверью. Глаза их были расширены, Ригвит дрожал. Все больше и больше летучих огоньков появлялись из открытой книги на полу, присоединяясь к своим собратьям. Они яростно сверкали, но пока не могли рассеять тьму.
Дженнет поймала его взгляд. В глазах девушки читалась тревога, даже страх — как и в его взгляде, Том не сомневался в этом, — но даже в подобных обстоятельствах лицо Дженнет излучало нежность, направленную ему одному.
Он указал на Хьюго, и она поняла.
Дженнет обратилась к парящим феям на их языке, таким же высоким голосом, и множество крошечных созданий собралось перед ней целым пчелиным роем. Она, в свою очередь, указала им на обвитую змеями фигуру в углу, мгновение спустя целая эскадрилья крошечных и не самых крошечных летающих огоньков устремилась в дальний конец комнаты. По пути они совершили небольшой маневр, облетев пентаграмму, начертанную мелом на полу, в центре которой в трансе застыла Нелл. Мерцающий поток тянулся за ними через всю комнату, но ни одна из составляющих его светящихся точек не попала в границы символического круга.
Феи собрались над Хьюго и его живыми цепями, затем рассеялись вокруг, высыпая свой порошок. Змеи задрали головы и обнажили капающие ядом клыки, затем многие развернули кольца и рухнули на пол расслабленными кучами. Некоторые уползли в пещерную тьму под кроватью или к скрипучей двери на террасу. Итак, Хьюго оказался не способен постоять за себя. Он забился в угол, лицо его было белым и неподвижным даже в теплом свете свечей и разноцветных огоньков фей, глаза смотрели прямо перед собой. Казалось, Хьюго ушел в свой собственный мир, где ничто не могло коснуться его, несмотря на то что змеиный кошмар происходил откуда-то из глубины его собственного мозга. Вероятно, он оказался запертым в каком-то месте, которое находилось вне границ как сознания, так и подсознания (может быть, даже где-то между ними), в каком-то тайнике, куда ничто — ни внутренний конфликт, ни внешнее влияние — не могло проникнуть.
Снаружи, сверху, донесся невероятный раскат грома, а молния осветила все на несколько долгих секунд. Удар был так силен, что молодой человек автоматически прикрыл собой, как щитом, иссохшее тело деда. Потолок устоял, хотя пыль с него слетела вниз, смешиваясь с блестящими частицами порошка, рассыпанного крошечным народцем.