Лайам задержался на мгновение на ступенях, чтобы рассмотреть барельефы, вырезанные на дверных створках. Там были изображены группы непонятно чем занятых людей. Лайам попытался разобраться в одной из сценок, потом сдался и спустился к подножию лестницы, где его уже поджидал Кессиас.
– Это ваша знакомая?
Лайам постарался, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее, хотя его изрядно мучило любопытство. Судя по всему, Гериону с эдилом связывало что-то помимо служебных отношений. Но что? Эдил груб, флегматичен, мадам проницательна и остра на язык.
– При чем тут Неквер? – поинтересовался в ответ Кессиас, предпочитая пропустить вопрос Лайама мимо ушей. – Это не тот ли торговец, за чьей женой увивается Лонс?
– Да, это он, но я полагаю, что к убийству он не причастен. Я задал этот вопрос… из личных соображений.
Исходя из того, что Кессиас не стал больше ничего говорить о Неквере, Лайам понял, что эдил таким образом хочет закрыть разговор и о Герионе. Ну что ж, все нормально. В конце концов, Гериона – личное дело эдила, а Неквер – личное дело Лайама. И этот визит помог Лайаму кое-что прояснить. Если бы торговец и впрямь изменял жене, как на то намекал Лонс, он бы непременно бывал в заведении Герионы – несомненно, самом роскошном изо всех саузваркских заведений подобного рода и, судя по отсутствию подобающей вывески, самом привилегированном.
“Настолько привилегированном”, – подумал Лайам, – что за четыре месяца жизни в городе я ни разу о нем не слыхал. Интересно, а о чем еще я прежде никогда не слыхал? О компании “Золотой шар”, о ритуалах в честь Урис, о кабачке комедиант”. Я, видно, из тех скучных типов, которые сами обедняют свою жизнь!
С головой уйдя в эти мрачные мысли, Лайам прослушал, что говорит Кессиас, и ему пришлось просить его повторить последнюю фразу. Тот повторил, предварительно громко откашлявшись.
– Я сказал, что да, в некотором смысле – знакомая. Герцог требует, чтобы подобные дома со стояли на строгом учете. Это входит в мои обязанности, я должен повиноваться.
Лайам отозвался на это напряженное объяснение невнятным хмыканьем и благоразумно предпочел воздержаться от замечаний. Кессиас размашисто шагал по улице и грозно хмурился.
Владелец предпоследней в их списке таверны, слегка нервничая, сказал, что да, у него действительно имеется служанка по имени Доноэ. Когда Кессиас, пытаясь развеять его страхи, заявил, что девушка – не преступница и что они просто хотят задать ей несколько вопросов, тот засуетился и засеменил к кухне.
– Фортуне надоело смеяться над нами, – проворчал Кессиас, глядя в удаляющуюся спину владельца таверны. – Она все-таки избавила нас от посещения последнего заведения, за что ей и хвала.