Плешивый слуга неохотно провел Лайама в гостиную и предложил подождать.
“Он холостяк”, – подумал Лайам, разглядывая простую обстановку гостиной: на стенах – мечи и доспехи и несколько городских карт, нарисованных от руки, на полу – видавшая виды, но добротная мебель. Лайам мало что знал об эдиле: только имя да то, что за ним закрепилась репутация человека грубого, но честного и прямого. Поговаривали, что ему проще собственноручно вмешаться в трактирную потасовку и хорошенько оттузить драчунов, чем доводить дело до герцогского суда.
Внешность эдила вполне соответствовала его репутации. Это был коренастый, крепко сбитый, мускулистый мужчина; густых черных волос его, казалось, никогда не касалась расческа. В давно не стриженой бороде эдила поблескивали капельки воды, а в маленьких глазках светилось неприкрытое раздражение. Когда Лайам встал и поклонился, эдил вместо приветствия коротко взмахнул свободной рукой. Рука была жилистая и в шрамах.
– Кто вы? – недовольно спросил он. – И что там у вас за дело такое, ради которого вы осмелились прервать мой завтрак?
В другой руке эдил держал кусок черного хлеба, его груботканая туника была усыпана крошками.
– Ренфорд, эдил Кессиас. Лайам Ренфорд. А повод моего появления здесь – смерть.
Эдил расхохотался.
– Слушайте, Лайам Ренфорд, смерть – вещь обычная. Я сталкиваюсь с ней чаще, чем с дешевыми шлюхами в кабаках. Мой завтрак гораздо важнее чьей-то там смерти!
– Речь идет не о естественной смерти, эдил, – вежливо возразил Лайам, продолжая стоять, – а об убийстве. Сегодня ночью убит некий Тарквин Танаквиль. Возможно, он вам известен.
– Что, неужели? Вот так номер! – маленькие глазки эдила расширились. – Да, это известие может оказаться важнее моего завтрака. Это – и вправду может.
Лайам стал излагать суть дела, не упоминая о Фануиле. Кессиас слушал очень внимательно и время от времени кивал. Когда Лайам завершил свой краткий доклад, эдил снова кивнул, потом заговорил, уверенно и твердо:
– Да, это, похоже, оправдывает ваш ранний визит. Лошадь у вас есть?
Лайам показал жестом, что есть.
– Отлично. Ступайте за ней. Встретимся у городских ворот.
– Еще два слова, эдил. Не следует ли вам прихватить с собой искательницу теней?
– Э, непременно! – Кессиас на миг умолк, как-то странно поглядывая на Лайама. – Матушке Джеф не понравится, что ее выволакивают из теплой постельки в такую рань, но ничего не поделаешь. Я схожу за ней.
Они вышли вместе. Эдил сразу свернул в переулок, ведущий к главной площади Саузварка, а Лайам зашагал к конюшне, в которой он держал своего скакуна.