— Вы далеко от ваших домов, — серьезно сказал Ингольд. — Это мамонты, которые покидают северные равнины, отодвигают вас так далеко на юг?
Рейдер прогромыхал:
— Мы делаем то, что хотим. Это наши равнины и наши пустыни, и мы не собираемся спрашивать совета у безумных землекопов реки. Но ты, — продолжал он, жестикулируя рукой в шрамах, — десять дней назад сумел разгадать надпись на нашем магическом столбе и сумел понять ее, в отличие от людей Прямых Дорог. Наверное, ты тот самый колдун, чье имя было известно на юге много лет назад, Пустынный Странник, друг Белой Птицы и его племени?
Мгновение Ингольд молчал, как будто это имя, как камни пустыни или ссадины от кандалов на его запястьях, напомнило ему о другой жизни.
— Да, я — Пустынный Странник, — сказал он наконец. — Но я должен сказать тебе, Эхо Ветра, что Белая Птица умер, узнав меня.
— Я был другом Белой Птицы, — тихо сказал вождь. — И люди умирают не только из-за тебя, Пустынный Странник, — выцветшие ресницы скрыли сверкание его глаз. — И если ты тот самый Пустынный Странник и Белая Птица говорил мне правду, для всех нас хорошо, что мои люди не убили тебя до моего прихода.
— Твоим людям крупно повезло, что они не пытались это сделать, — мягко ответил Ингольд.
Золотые глаза встретились с голубыми, но мгновение спустя безмолвный поединок закончился.
— Да, — сказал вождь тихо. — Ты действительно тот самый Пустынный Странник, который похитил у Белой Птицы лошадей...
— Неправда! — возмутился Ингольд.
— ...и заключил пари об ужасных птицах...
— Это был не я.
— ...и проиграл?
— Я выиграл. И кроме того, — спокойно ответил Ингольд, — это было так давно, когда я был молод и глуп.
— Тогда зачем теперь, когда ты немолод и неглуп, когда повсюду витают злые духи, вы явились в наше пристанище?
Как будто вызванные упоминанием о духах, ветры задребезжали стеклом и перьями волшебного столба, белый солнечный свет замерцал на вращающемся металле, а лепестки диких роз вырвались на свободу и упали в траву, как жертвенная кровь. Рейдеры засуетились, повернув головы в сторону безмолвной пустыни. Там ничего не было, ничего, кроме арктического холода.
Ингольд облокотился на копье.
— Расскажи мне об этих злых духах, — сказал он.
Эхо Ветра молча разглядывал двух оборванных пилигримов из стана врагов, как бы определяя, что стоит каждый из них. Руди захотелось раствориться. Но вождь сказал только:
— Заходите. Ешьте со мной, ты и твое Маленькое Насекомое, которое знает заклинания, и мы поговорим обо всем.
Убежище Эха Ветра было больше других в лагере, но, как большинство из них, его было трудно обнаружить в зарослях мескитовых деревьев, которые раскинулись на нескольких футах. Слабый дымок с запахом приготавливаемого мяса струился над огнем. Ингольд безошибочно определил вход и зашел в землянку.