Плетка снова защелкала, поднимая пыль.
– Теперь он спрятался под нары, – говорил курэзэ. – Убери отсюда две доски и хлестни посильнее!..
Знахарь выхватил лучину из чувала, нагнулся и осветил хилым огоньком под нарами, а Хайретдин стал не глядя бить плеткой в чуть расступившуюся темень. Мальчик заметался, застонал на кошме, и курэзэ крикнул:
– Не давай ему передышки! Гони из избы! Гони! Албасты теряет уже свою силу!..
Хайретдин бегал от стены к стене и хлестал плеткой то в угол, около чувала, то по перине, лежавшей на полу. Даже отсюда, от окна, было видно, что он измотался, вспотел, рубаха на его спине заголялась, обнажая худые ребра.
– Вот он к двери побежал! – приказывал курэзэ. – Откройте кто-нибудь дверь! Живее!
Скинув с лица платок, бросилась с нар Нафиса, ударом ноги распахнула дверь.
– Вон, нечистый дух! Вон! – кричал знахарь. – И чтоб никогда ты не входил в этот дом!.. Слава аллаху!
Курэзэ опустился на нары, сложил руки на груди, а старик осел прямо на пол, тяжело, хрипло дыша. Он бессильно раскинул руки, посидел так минуту-другую, вытер рукавом заливавший глаза пот, кряхтя, поднялся и подошел к нарам, где лежал сын. Он наклонился над ним, прислушиваясь к его дыханию.
– Он теперь спать будет, – сказал курэзэ. – Ему стало легче.
Фатхия тоже спустилась с нар и начала прибирать разбросанные где попало вещи. Она поманила Нафису, чтоб что-то сказать ей, и дочь, взяв деревянную бадейку, вышла за дверь.
Хисматулла оторвался от окна, в три прыжка очутился рядом с крылечком.
– Нафиса!..
– Хисматулла?..
И хотя он позвал ее шепотом, ей показалось, что он крикнул так, что его услышали в доме.
– Зачем ты здесь? Уходи! Уходи! – быстро заговорила она. – Если отец увидит тебя, будет беда!..
– Но я пришел к тебе, Нафиса…
– Разве я могу уйти, когда у нас такое не счастье? В моего брата вселился албасты… Мы еле выгнали его… Хажисултан-бай отобрал у нас вчера кобылу – его теленок свалился в шахту, а Гайзулла недоглядел… А телку мы сами для курэзэ зарезали, теперь одна коза да овцы остались…
Она тихо заплакала, зажав рот ладонью, а Хисматулла стоял рядом, и сердце его рвалось от боли и от того, что он был бессилен чем-то помочь ей. Да и что могут значить слова, когда свалилось такое горе?
– Я буду бродить около вашего дома, – сказал он. – Если надо – ты покричи, меня, а я сделаю, что смогу…
– Нет! Нет! – Нафиса испуганно отшатнулась – Курэзэ накличет на нас еще больше не счастья!.. Он выгнал албасты, он может позвать его обратно!.. Жди меня у Балхизы-инэй [9]… Я прибегу туда…