– Расскажи о Пути, – попросил отшельник. – В одной еретической книге я читал о множественности миров, но никогда не думал, что можно попасть из одного мира в другой.
– Я рад, что тебе известно хотя бы малое, – сказал Морган Мэган, криво улыбаясь. – Другие не понимают вообще ничего и просто пугаются. Да, миров множество, и это становится понятно, хоть и не сразу, особенно когда сталкиваешься с богами. Впрочем, я уже слышал, что здесь лишь один Бог и с ним очень сложно встретиться.
– Да, похоже на истину, – согласился отшельник. – Я нашел множество способов открывать врата между мирами, – сказал колдун, – а главное, усвоил одну истину. Есть множество ключей для каждых ворот, но существует Ключ Ключей. Назовем его отмычкой.
– Говори, говори.
– Так вот, чтобы завладеть им, нужно научиться отказывать себе в самом желанном. Предположим, у тебя есть заветная цель. Так?
– Так, – подтвердил отшельник.
– Хорошо. Ты стремишься к ней, идешь сквозь все преграды, ломаешь любое сопротивление, в том числе и себя самого. И когда ты достигнешь ее, когда останется лишь протянуть руку и взять... Откажись. Не воспользуйся. И тогда тебе откроются врата. Есть и другие пути, но этот – главный. Нельзя зачерпнуть воду сжатыми руками. Раскрой ладони, и тогда в них войдет вода... вода великой реки Адунн. Он устало прикрыл глаза.
– Я хочу спать, – пробормотал он. – Позволь мне переночевать в твоем доме, святой Сульпиций. Я могу спать на полу, на пороге – где у вас принято? После свинцового рудника любой камень покажется мне мягким.
– Идем. – Отшельник помог ему подняться и проводил в комнату, где обычно останавливались на ночлег знатные рыцари и лесные разбойники – все те, кого выхаживал по доброте своей маленький святой с болота Дальшинская Чисть.
– ...Адунн – так я назвал поток, на берегу которого очнулся после того, как десятый меч вошел в тело жертвы. Кровь поврежденного умом каторжника с выжженным глазом и язвами, разъевшимн руки до костей, текла и текла и светлела с каждым мгновением, и вскоре не стало уже ни трупа, ни мечей – один лишь бесконечный равнинный поток под новыми звездами в новом мире, – рассказывал Морган Мэган, сидя на крыльце возле святого Сульпиция.
Отшельник слушал не перебивая, ибо это была не первая в его жизни странная исповедь, полная жутких, подчас чудовищных признаний.
Белые облака собирались над лесом, болото парило. Отшельник поглядывал на зеленые кочки и думал о том, что нынче осенью уродится много клюквы, а если Бог даст, то и брусники.
– И я пошел по берегу великой реки, – продолжал Морган Мэган. – И мне понадобилось много лет и много скитаний, чтобы понять: Адунн – это всякая река, и если идти по берегу – с умом, конечно, идти, а не шляться нога за ногу, – то в один прекрасный миг озарения перед тобой откроются врата, и ты окажешься в новом мире... Потому я и говорю, что моя Адунн – великая река. Она во всех водах, и все воды – в ней.