Исходя из тех же критериев, Джерихо считал Энигму замечательной машиной — шедевром изобретательного человеческого ума, одновременно творящим и хаос, и тонкую ленточку смысла. В первое время пребывания в Блетчли он, бывало, фантазировал, как в один прекрасный день, когда кончится война, он отыщет немецкого изобретателя герра Артура Шербиуса и поставит ему кружку пива. Но потом узнал, что Шербиус умер в 1929 году, не дожив до успешной реализации своего патента; лошадь понесла — бывает же такая нелепость, — и он разбился.
Если бы дожил, то стал бы богатым человеком. В Блетчли подсчитали, что до конца 1942 года немцы выпустили по крайней мере сто тысяч энигм. Они были в каждом штабе армии, на каждой базе ВВС, на каждом военном корабле, каждой подводной лодке, в каждом порту, на каждой крупной железнодорожной станции, в каждой бригаде СС и каждом штабе гестапо. Никогда еще страна не доверяла такую значительную часть своей секретной связи одному устройству.
В особняке Блетчли шифроаналитики собрали полную комнату трофейных энигм, и Джерихо часами играл с ними. Машины были небольшими (чуть больше квадратного фута на шесть дюймов), портативными (весили всего двадцать шесть фунтов) и простыми в работе. Вы настраивали машину, печатали депешу, и зашифрованный текст буква за буквой высвечивался на панели из маленьких электрических лампочек. Тому, кто получал зашифрованное сообщение, надо было настроить свою машину точно так же, набрать шифрограмму — и лампочки высвечивали исходный открытый текст.
Гениальность замысла заключалась в бесчисленном множестве различных перестановок, которые можно было производить на Энигме. На стандартной Энигме электроток от клавиатуры до лампочек проходил через набор из трех соединенных кабелем роторов (по крайней мере один из них поворачивался на один зубец при каждом ударе по клавише) и штепсельный коммутатор на двадцать шесть гнезд. Контуры менялись непрерывно; число изменений было астрономическим, но поддавалось подсчету. Можно было выбрать из пяти роторов (два оставались в запасе) и соединить их одним из шестидесяти возможных способов. Каждый ротор крепился на оси в одной из двадцати шести исходных позиций. Двадцать шесть в кубе составляет 17576. Помножьте это на шестьдесят потенциально возможных соединений, получите 1 054 560. А это помножьте на возможное число штепсельных соединений, получите приблизительно сто пятьдесят миллионов миллионов — и перед вами машина, имеющая где-то около ста пятидесяти миллионов миллионов миллионов различных исходных позиций. Не имело значения, сколько энигм вы захватили и как долго с ними играли. Они были бесполезны, если вы не знали порядок расположения роторов, их исходные позиции и соединения на штепсельном коммутаторе. А немцы меняли все это ежедневно, иногда дважды за день.