В последние дни близящегося к закату лета Брендон продолжал усиленно оказывать Лорел знаки внимания, но все в той же странной спорадической манере. Надвигалась ответственная пора осенних работ, от которых зависели результаты летней страды, но Брендон умудрялся выкраивать время для встреч с Лорел, хотя даже при ней не мог полностью отключиться от хозяйственных проблем и расслабиться. Тем не менее при первой же возможности он опять летел к Лорел, несколько раз посылал ей конфеты и цветы, когда не мог приехать сам, и снова и снова предлагал пожениться.
Это неизменно заканчивалось пререканиями между ними. Брендон так упорно твердил, что никогда не питал нежных чувств к Беки, что в конце концов Лорел перестала упоминать ее имя и объясняла свой отказ лишь нежеланием прогневить отца, который никогда не простит ей отступничество.
Ссылки на волю отца вызывали у Брендона не меньшее недовольство, чем ее ревность к Беки.
— Ради Бога, Лорел, — не выдержал он однажды, — ты же взрослая. Когда же, наконец, ты низвергнешь отца с возведенного тобой же пьедестала и поймешь, что он за человек!
Лорел всю передернуло.
— Потрудись объяснить, что ты имеешь в виду? — спросила она ледяным тоном.
Брендон обхватил своими могучими руками плечи Лорел и сильно ее встряхнул.
— Неужто ты так и не снизойдешь с небес на землю и не поинтересуешься, что происходит прямо под твоим носом? То ли ты в слепоте своей не видишь деяний своего отца, то ли не придаешь им значения. И все, что он говорит, кажется тебе естественным и правильным, даже если вредит другим.
— О чем ты? — только и смогла в замешательстве пролепетать вконец расстроенная Лорел.
Брендон крепко стиснул зубы, чтобы не сболтнуть лишнего.
— Ладно, Лорел, — пробормотал он угрюмо. — Ступай домой к своему любимому папочке и забудь, что я тебе тут наплел.
Конечно, после того как поселенцы хлынули на Запад и прочертили его земли линиями железных дорог, многое в его жизни изменилось, но осень по-прежнему оставалась трудной, напряженной порой для всех хозяев ранчо. В это время им приходилось как никогда ломать спину на работе: сгонять скот в одно место, отбирать животных на продажу, клеймить тех, что остаются в хозяйстве. Пригоняли стада с летних пастбищ, разыскивали и водворяли на место отбившихся бычков. В завершение осеннего сезона отобранных животных перегоняли в близлежащие городки или накопители вдоль железных дорог, а оттуда на специальных платформах со стойлами переправляли по мере надобности на рынки в более крупные центры.
По мере заселения Запада маршруты перегонов стад сокращались и во времени, и в пространстве, но тем не менее оставались крайне изматывающими, тем более что всегда были сопряжены с жарой и пылью. В любую погоду люди сутками не сходили с седла и дышали не столько воздухом, сколько пылью из-под копыт животных. А сколько хлопот доставлял ветреный нрав подопечных бычков! Их буквально ни на минуту не выпускали из поля зрения и то и дело подгоняли, иначе они разбредались по сторонам и при малейшем поводе обращались в паническое бегство.