Надо сказать, в течение сегодняшнего вечера Джолли пришлось пересмотреть свое отношение к Артуру. Вначале она была твердо уверена, что он не хочет этого брака, так как считает Жюля Лавернье недостойным своей матери, но теперь Джолли видела, что это не так. Скорее, наоборот. Его слова, его горькая интонация подсказывали девушке, что Артур Фергюсон не любит свою мать. Это стало для Джолли настоящим шоком. Как можно не любить мать?
А если и Мег не любит своего сына?
— Артур…
Он ничего не ответил, только поднял на нее свои синие глаза, и в этих глазах были смятение, грусть, еще что-то… Джолли робко улыбнулась, и вот тут Артур переменился в лице. Он вскочил и подошел к ней.
— Какого дьявола… Как ты это делаешь?!
— Я не понимаю…
— Каждый раз, когда ты улыбаешься… Я каждый раз еле удерживаюсь, чтобы не поцеловать тебя!
Джолли ахнула и хотела шагнуть назад, но было уже поздно. Сильные руки сомкнулись вокруг нее, и через секунду девушка уже погибала в объятиях Артура.
Она могла бы рассердиться. Что это, в конце концов, за ерунда! Не улыбаться, что ли, никогда в жизни? Но дело было в том, что она всей душой жаждала этих поцелуев, таяла в этих руках, желала большего и большего…
Она чувствовала, как ослабели ноги, но упасть не боялась — эти стальные руки держали ее крепко, так крепко, что она всем телом ощущала жар его кожи. Руки Артура нежно ласкали ее плечи, осторожно касались груди, возбуждающе поглаживали напряженные до боли соски…
Он оторвался от ее губ и склонил голову ниже, Теперь он целовал ее горло, ключицы, плечи, и горячее дыхание мужчины обжигало ее грудь.
Артур сам не верил тому, что происходит. Его пальцы стали действовать сами по себе. Они ловко и быстро расстегнули шелковую блузку девушки, обнажая ее грудь, а затем из груди Артура вырвался глухой стон. Нагота Джолли ошеломляла, ослепляла, словно солнце.
— Как ты прекрасна…
Он замолчал, потому что приник губами к этой нежной груди, целуя каждый дюйм матово-белой кожи, осторожно касаясь кончиком языка нежно-розовых сосков, чувствуя, как они каменеют под его ласками…
Джолли горела, ее трясло, словно в лихорадке, она так хотела этого мужчину, так хотела, что, скажи ей об этом кто-нибудь другой, сгорела бы от стыда, но не теперь. Теперь было только желание, только жар двух тел, только огонь, пожирающий ее изнутри. Она мечтала увидеть его наготу, хотела ласкать его так же, как он сейчас ласкал ее…
Ее тонкие пальчики коснулись пуговиц его рубашки, и в этот момент Артур со стоном стиснул оба ее запястья своей жесткой — и такой нежной — рукой.