Ну почему они все так любят рыдать в его присутствии?
— Правда, простите меня. Я сегодня получила очень плохие известия, как раз перед выходом из дома. Обычно я не рыдаю на груди у незнакомых мужчин.
Она улыбнулась, и Артур тоже смог изобразить некое подобие улыбки на своем ошарашенном лице. Кстати, при виде этой улыбки дыхание у него снова перехватило. Что же за ужасные новости могла получить эта девушка?
— Ничего, все в порядке. А я могу чем-нибудь помочь?
Он чуть сам себе язык не откусил. Да что с ним такое!
Артур Фергюсон вырос в огромной семье. В типичной шотландской семье, где всем заправлял дед, ему поддакивала мать Артура, ей подыгрывали две его родных тетки, а под ногами вертелись кузины и кузены, сосчитать которых было выше его сил. Свой дом в Лондоне Артур не без основания считал цитаделью покоя и оплотом тишины и старался по возможности избегать шумных вечеринок и светской суматохи. Он любил покой и одиночество.
Именно поэтому сейчас он недоумевал, что заставляет его принимать участие в судьбе совершенно посторонней девицы, которая сморкается в его носовой платок и пачкает кровью его белоснежную рубашку.
Джолли печально улыбнулась.
— Вряд ли вы сможете мне помочь, но спасибо за то, что предложили помощь.
Теперь он чувствовал досаду, потому что она явно не желала рассказывать, в чем дело.
— Знаете, говорят, что проблемами лучше делиться, тогда они становятся меньше.
— Я не думаю, что вам это будет интересно.
— А вы попытайтесь.
Джолли еще раз шмыгнула носом.
— Я не… Ладно. Это все Огги… то есть мсье Жюль. Он будет не слишком доволен, если узнает, что я обсуждаю его частную жизнь с одним из его клиентов.
Мсье Жюль? Огюст Жюль Лавернье? Откуда молоденькой официантке знать имя своего хозяина? То есть такое имя, которое… которое могла бы употребить женщина, находящаяся с мсье Жюлем в куда более близких отношениях! И эти слезы.
Мсьё Жюль и Джолли?
Артур не мог скрыть своего изумления. Девушке было явно немногим больше двадцати, а мсье Жюлю никак не меньше пятидесяти. Весна и Осень. Нет, все возможно и все бывает, но…
В любом случае, Артур Фергюсон не собирается лезть в личную жизнь мсье Жюля.
— Пожалуй, вы правы. Мне не стоит вмешиваться. Я позвоню насчет пластыря.
— Мистер Фергюсон!
— Да, Джолли?
— Спасибо.
Она улыбнулась, и сердце вновь подпрыгнуло у Артура в груди. Бежать, бежать немедленно!
* * *
В кабинете до него дошло, что это и в самом деле было бегство. Неужели от этой девчонки Джолли? Смешно.
Просто он устал от женских слез. Он их не выносит. Он терпеть не может, когда женщины рыдают у него на груди и пачкают ему рубашку кровью из порезанного пальца. Зарубите себе это на носу!