Лифт остановился. Коридор, в который шагнула Мэг, был устлан толстым бордовым ковром с красивым орнаментом.
— Это твоя квартира? Весь этаж твой? — медленно проговорила Мэг, хотя в ответе она была уверена.
— Ты необыкновенно догадлива, моя милая, — процедил Ричард.
— Я не твоя милая! — Вся краснея, Мэг соображала, как ей удрать.
Резко развернувшись, она бросилась обратно к лифту. Но Ричард схватил ее за руку и не отпускал, пока не втолкнул в открытую дверь.
— Прошу, не моя милая. — Ричард открыто издевался.
Проведя Мэг через просторный холл, он ввел ее в просторную гостиную. Девушка обвела глазами комнату. Главным здесь было обилие воздуха и цвета. Огромные окна, стены выкрашены белой краской, мягкая мебель обита светло-голубой, почти синей, тканью. На полу — темно-синий ковер. Да, судя по любви Ричарда к синему цвету, в оранжевой квартире Мэг ему должно было стать просто плохо. Ну и пусть! В одном из журналов Мэг прочитала, что люди, питающие страсть к красному и оранжевому, импульсивны, любознательны и стремятся к постижению нового, а любители синего, напротив, — консервативны, спокойны и выдержанны. С последним, судя по сегодняшнему поведению Ричарда, было трудно согласиться.
— Сейчас же отвези меня назад. — Мэг старалась говорить уверенно.
— Нам нужно поговорить, — отрывисто сказал Ричард.
— Нам не о чем говорить.
— Мне — есть о чем, — процедил он сквозь зубы.
— И о чем же?
— О неразберихе, в которую ты превратила свою жизнь, — произнес Ричард.
В его резком голосе смешались гнев, горечь, презрение.
— А тебе-то какое дело? — Мэг уже почти кричала.
Но Ричард ничего не ответил.
— Выпьешь? — спросил он, направляясь к встроенному в стену бару со стеклянной панелью, в дымчато-серой поверхности которой отражался рассеянный свет матовой лампы, стоявшей сбоку. От прикосновения руки Ричарда панель бесшумно подалась назад и открылась батарея бутылок. Ричард оглянулся на Мэг, вопросительно подняв брови. — Что тебе налить?
— Все равно. — Мэг в отчаянии разглядывала комнату.
— О, какая покорность, — усмехнулся Ричард.
Мэг взглянула на него.
— У тебя всегда такое слабое освещение? Глаза Ричарда блеснули.
— Всегда, когда я развлекаюсь.
— Ну уж в этом ты себе не отказываешь!
— Ты тоже, Мэг! Во что ты превратила свою жизнь!
Мэг опустила глаза и отвернулась. Ричард не останавливался.
— Сколько же мужчин было у тебя после меня? Одна спать не можешь?
Мэг стиснула зубы.
— Ты соображаешь, что с тобой делаешь? Кто-то должен раскрыть тебе глаза. Погубишь себя, если вовремя не остановишься! — Голос его был тихим и суровым с оттенком презрения. — Сколько их у тебя перебывало? — повторил он. — Помнишь? — Ричард поставил бокалы на стол и, подойдя к Мэг, сильно схватил ее за руку и так сжал, что она вскрикнула от боли. — Их лица и имена припомнить можешь?