Прошло около двадцати лет с той ночи, когда Лео было видение, двадцать ужасных лет томительных поисков и тяжелого труда, которые привели к потрясающему душу чудесному концу.
Смерть моя близка, и я радуюсь этому, потому что хочу продолжать свои поиски в других сферах, как это мне было обещано. Я стремлюсь познать начало и конец драмы души.
Я, Гораций Холли, был очень болен. Меня принесли полумертвого из тех гор, которые видны из моего окна. Я нахожусь на границе северной Индии. Другой на моем месте умер бы, но меня хранит Судьба, может быть, для того, чтобы после меня осталась эта книга. Я пробуду здесь месяца два и, когда ко мне вернутся силы, отправлюсь в путь, потому что мне хочется умереть там, где я родился. А пока я пишу эту повесть, по крайней мере, самые важные страницы ее. Начну с видения.
Когда мы с Лео Винцеем вернулись в 1885 году из Африки, желая отдохнуть после страшного потрясения и собраться с мыслями, то поселились в старом домике моих предков в Кумберленде. Дом этот, если кто-нибудь, считая меня умершим, не завладел им, принадлежит мне и поныне, и я поеду туда умирать.
— Какое потрясение? — спросит читатель.
Я — Гораций Холли, а друг мой, мой товарищ, мой духовный сын, о котором я с детства заботился — Лео Винцей.
Следуя указанию, найденному в одной древней рукописи, мы отправились с ним к пещерам Кор в Центральной Африке. Там мы встретили Ту, которой все повинуются. В Лео она узнала своего возлюбленного Калликрата, греческого жреца Изиды, которого в порыве ревности убила два тысячелетия тому назад. Я тоже нашел в ней божество, которому стал с тех пор поклоняться — не плотью, но, что ужаснее, душою и волей. Плоть умирает или, по крайней мере, изменяется, страсть телесная проходит; но страсть духа, стремление к слиянию — вечны.