Но Ольга же и осторожила его. Этой даме, понял он, ключами перед носом не зазвенишь и на диван с примятой подушкой ее не потянешь.
— Невыразимая сила веника, — сказал вслух Илья Петрович.
Ольга выпрямилась перед ним и посмотрела на него гневно. Со злостью, сказать было бы мало.
— Вам это все идет делать, — уточнил Илья Петрович, разводя руками: мол, делать это все, кухонное.
— А вашей жене? — спросила Ольга. — Вашей жене это идет?
Для Ильи Петровича это был лишний и даже, можно сказать, бестактный вопрос.
Все многочисленные случайные и редкие не случайные женщины как-то сговорились не спрашивать у него про жену. Одна, правда, спросила, как, мол, Катя относится «к твоему кобелизму». Это была не случайная женщина, а, можно сказать, друг дома, и Илья Петрович тогда просто вышел из себя. Он проорал что-то умное про мух и котлеты, которым надлежит существовать по отдельности, и той, не случайной, надо было бы замолкнуть, а она возьми и подыми с подушки свое большое и белое лицо, первоначальный предмет его вожделения. Илье Петровичу безумно хотелось взять лицо руками и мять его, и умять, мять и умять до какой-то только ему известной, страстно желанной формы. Вот тут, после лишнего вопроса, он это и сделал, за что получил такой поддых, что минут десять откашливался и готов был уже уйти восвояси, но дама попросила у него прощения, объяснив свою резкость тем, что терпеть не может, когда ее трогают за лицо. Даже собственные малые дети. Она, дурашка, так и не поняла причины прерванности романа, и Илья Петрович даже одно время боялся, что она от обиды на него ляпнет что-нибудь Кате. Слава Богу, их, военных, перевели на Дальний Восток, по этому случаю была гулянка, и он, столкнувшись с бывшей дамой сердца, сказал ей:
— Ну дай мне, дай мне еще раз потрогать твое лицо. Ну стерпи секунду.
Странно, но она согласилась. И он взял в руки лицо, взял нежно, в раме его пальцев глупо торчал нос с излишне вычурными для русской женщины ноздрями, сближенные глаза были глупыми, и в них почему-то светился страх. Лицо хотелось уничтожить, но Илья Петрович умел владеть собой, он тяжело вздохнул от невозможности желанного разрушения и отпустил женщину.
— Фу! — сказала она. — Еще чуть, и я бы тебе двинула промеж ног.
Вот какая история ясно и мгновенно пронеслась перед Ильей Петровичем, когда Ольга задала ему неправильный вопрос о его жене.
— Моя жена… — ответил он. — Она хороший человек.
Ольга зашлась от смеха, потом дружески похлопала Илью Петровича по плечу и сказала:
— Правильный ответ, дорогой товарищ! Так всегда и отвечайте.