— Кто был тот отвратительный тип с большим носом? Он съел все бразильское кешью, а потом похитил блюдо с орешками с соседнего стола, решив, что никто не видит.
Виктория сделала вид, что живо интересуется происходящим за окном их экипажа.
— Очевидно, один человек все же наблюдал за ним.
Синклер усмехнулся. Что бы он ни предпринимал, его жена набрасывалась на него, как собака на кость от окорока.
— Да, я заметил, как он набивал брюхо. И кто, черт побери, был тот жирный боров?
Она с укором взглянула на него.
— Вы притворяетесь пьяным, потому что я просила вас вести себя пристойно? Или вы так пытаетесь смутить меня?
Она сама подсказывала ему ответ.
— Я не привык, чтобы мной командовали, — ответил он. — Особенно те, кто на семьдесят пять фунтов легче на восемь лет младше, чем я.
— И к тому же женщина.
— Да. И женщина.
Виктория сложила руки на своей очаровательной груди, выражение ее лица было не теплее сосульки.
— Отлично, я не буду говорить, что вам следует делать, но и вы не смейте указывать мне, с кем разговаривать и как вести себя.
— Я не ваш ужасный отец и не собираюсь отдавать вам никаких приказов. Но и вы не раздражайте меня, Лисичка. Я пошел на ваш бесполезный благотворительный завтрак и наблюдал, как некий толстяк, чье имя вы мне не хотите назвать, поедал кешью. Вы поступили по-своему.
К его удивлению, по ее щеке скатилась слеза.
— Завтрак не был бесполезным. — Она пальчиком смахнула слезу. — И тот толстый и глупый человек — священник из Чипсайда. Если бы бразильские орешки помогли убедить его поговорить со своими прихожанами об открытии еще одной местной школы, я бы с удовольствием отдала ему тысячу этих орешков.
А он думал, что она неуязвима. Как приятно было узнать, что ее так легко ранить.
— О! Я учту, — пробормотал Синклер.
— Что?
— Я сказал — учту, — повторил он громче. — Вы делали что-то стоящее, а я был самим собой. Собой, каким стал за последние несколько лет. Тем, кто видел святых отцов, продающих преданных прихожан за бутылку виски, — когда именно он обеспечивал эту бутылку.
— Не думаю, что вы были самим собой.
Проклятие!
— Ради Бога, Виктория, я думал, что мы с вами немного развлечемся, и этот план сорвался. — Маркиз надеялся, что его красноречие и убежденность как-то повлияют на нее, но вместо этого она вонзила свой наманикюренный пальчик в его колено.
— Итак, вы просто грубый невежа?
— Очевидно. Я ужасно скомпрометировал вас в саду леди Фрэнтон.
— И затем предложили жениться на мне, якобы спасая мою репутацию.
— И свою собственную.
Виктория опять попыталась уколоть его ноготком, но он сумел завладеть ее рукой.