Да, эту сцену действительно стоило запомнить и воспроизвести на бумаге.
Пока Кори не сказал ни слова и не пробовал плакать в своей обычной молчаливо решительной манере. Но никто не смел угрожать или причинять боль его сестре, даже если этот никто был ростом почти шесть футов и весил около двухсот фунтов. А Кори был очень маленьким для своего возраста.
Если Кори не нравилось происходящее с Кэрри или потенциальная угроза ему самому, то бабушке определенно не нравилось то, что происходило с нею самой. Она посмотрела на повернутое к ней маленькое, гневное, решительное лицо. Она рассчитывала, что под ее взглядом оно съежится, с него исчезнет мрачная решимость, а из глаз — вызов, но Кори упрямо стоял перед ней, ожидая, когда она предпримет ответные меры. Ее бескровные губы сжались в тонкую кривую карандашную линию.
Рука поднялась вверх — огромная, тяжелая, со вспыхивающими на ней бриллиантовыми кольцами.
Кори не шелохнулся. Его единственной реакцией на эту совершенно очевидную угрозу был еще более хмурый взгляд. Он сжал кулаки и встал в стойку, как профессиональный боксер.
Боже, неужели он собирался драться с ней и надеялся победить?
Я слышала, как мама зовет Кори по имени осипшим до шепота голосом.
Определив дальнейшие действия, бабушка размахнулась и нанесла такой сильный удар по его лицу, что он покатился прочь. Быстро оправившись, он поднялся, собираясь снова атаковать эту злобную человеческую гору. Но тут им овладели сомнения, и он стушевался, сразу став маленьким и жалким. Здравый смысл возобладал над яростью. Почти на четвереньках он забрался в угол, где засела, нахохлившись, Кэрри, прижался к ней и, обхватив ее руками, присоединил свои завывания к ее воплям!
Крис рядом со мной шевелил губами, произнося нечто вроде молитвы.
— Коррин, они твои дети, заставь их замолчать. Сию минуту.
Но этих похожих на лютики близнецов было практически невозможно успокоить. Доводы не доходили до их ушей. Сейчас они руководствовались только собственным страхом и, как механические игрушки, работали, пока не кончится завод.
Когда папа был жив, он знал, как действовать в таких ситуациях: он брал близнецов подмышки — по одному с каждой стороны, относил малышей в их комнату и строго-настрого приказывал замолчать — или, пока они не замолчат, они будут сидеть одни, без телевизора, без игрушек, без всего. Лишенные аудитории, они замолкали через несколько минут после того, как папа закрывал за собой дверь. Быстро утихомирившись, они с ангельским видом забирались на колени к папе и тихо просили прощения.