которые целыми стаями садятся на крыши домов и оглашают воздух резким, пронзительным криком. Император вынужден также каждый раз проезжать мимо этого места, зараженного ужаснейшим зловонием, крайне неприятным и вредным, что, по-моему, совершенно непростительно для такого большого и богатого города и при этом столицы государства, каким является Рио-де-Жанейро.
Общий вид дворца очень привлекателен; издали кажется, будто он прислонен к высоким горам, замыкающим горизонт позади его, подавляя своими громадными размерами все ближайшие здания, которые кажутся маленькими и жалкими в сравнении с темной громадой этих гор.
Перед входом идет род перистиля17, не блистающего особой красотой, затем широкая раскрытая решетка.
Пройдя за решетку, у которой постоянно стоят двое солдат, приходится идти по длинной аллее, обсаженной двойным рядом деревьев, не дающих ни капли тени. Вправо, влево и позади дворца раскинулись чудесные сады, придающие чисто феерический вид всему зданию. Самый дворец — одноэтажный и притом совершенно простой архитектуры.
В сущности, Сан-Кристобаль — скорее коттедж, чем дворец. Мой кучер, миновав часового, подъехал прямо к маленькому боковому крылечку. Солдаты на посту сидели в самых непринужденных позах и, очевидно, нисколько не интересовались тем, что происходило перед их глазами. Тут же перед дворцом уже стояло несколько экипажей. Я вышел из своей коляски, мой кучер отъехал и встал подле других экипажей, а я спокойно вошел во дворец, двери которого были широко открыты.
Передо мной находилась широкая лестница, устланная ковром. Я поднялся по ней. Навстречу мне показался какой-то человек, которого я принял за служителя или лакея, но который на самом деле оказался камергером его величества. Я обратился к нему с вопросом, где могу увидеть императора.
— Идите прямо, вторая дверь налево! — ответил он, улыбаясь.
Я прошел через громадную залу, казавшуюся узкой вследствие своей необычайной длины. Зала эта была пуста, в ней даже не было мебели, ни одного стула, ни одной табуретки, но зато стены были сплошь увешаны картинами, которые, как мне показалось, почти все принадлежали кисти великих мастеров различных школ и эпох. Некоторые из этих картин положительно заставили меня остановиться; они до такой степени поглотили мое внимание, что я на некоторое — кажется, даже довольно продолжительное время — совершенно забыл о том, зачем я здесь. Какие-то двое людей, выйдя из двери в конце этой залы, разговаривая довольно громко между собой, заставили меня очнуться. Я вздрогнул, как бы внезапно пробужденный ото сна, и поспешно двинулся дальше. Дойдя до дверей в конце залы, я отворил их и очутился в прекрасно обставленной, довольно большой комнате, в которой, по-видимому, весьма удобно расположились человек двенадцать монахов капуцинов, усердно перешептывавшихся между собой. Они даже не обратили на меня внимания, когда я проходил мимо. Затем я очутился в длинной и узкой галерее, в которой находилось очень много народу.