— Арман, — сказала она, когда он догнал ее. — Вы меня огорчаете… Скажите, что с вами?
— Ванда, я страдаю!
— Вы страдаете? И вы молчите? О милый брат, прежде вы мне поверяли все ваши горести!
— Прежде!.. — усмехнулся молодой человек.
— Брат мой…
— Не называйте меня так, Ванда. Зовите меня Арманом, как я вас называю Вандой.
Молодая девушка остановила на нем долгий взгляд.
— Арман, — проговорила она, — вы меня больше не любите.
— Я!.. — воскликнул он.
— Вы! — грустно подтвердила она. — А я вас люблю по-прежнему.
— Как сестра! — горько улыбаясь, сказал Арман.
Они замолчали. Лошади шагом шли по усыпанным песком аллеям.
Арман первый прервал молчание.
— Ванда, — сказал он, — вам скоро будет шестнадцать лет. Вы хороши, божественно хороши, богаты…
— Богата?
— Разве вы не знаете, что у вас более ста тысяч годового дохода?
— Откуда же? Вы шутите, Арман…
— Неужели вы забыли, какая сумма денег была с вами, когда…
— Когда вы меня нашли, Арман? Но я должны вам сознаться в одной вещи, друг мой. С того дня, как вы меня спасли, а ваша мать приняла меня, покинутую сироту, как свою дочь, я всеми силами старалась вычеркнуть из моей памяти все, что относилось к мрачной и безотрадной поре моего первого детства. Я все забыла, кроме ласк вашей матери, ничего не желаю помнить, что было вне вашего дома… И вы говорите, у меня нашли много денег? Положим, но что ж из этого?
— Очень много… Главное уже то, что всюду вы будете окружены…
— Так что же?
— Вам вскружат голову… Ванда, Ванда! Вы сами полюбите кого-нибудь.
Отчаяние звучало в его голосе. Ванда вдруг выпрямилась и, положив руку на плечо молодого человека, твердо сказала:
— Арман, я давно уже люблю единственного человека, которого могла бы когда-нибудь полюбить.
— Ванда! — страстно прошептал он. — Что вы хотите этим сказать?
— Ничего, если вы меня не поняли!.. Но тогда я очень несчастна!
— Боже мой, возможно ли!.. Вы меня любите?
— Довольно, Арман, ради Бога, довольно… Вернемся домой, переговорим с мамой!
Занятые собою, молодые люди не замечали, что какой-то всадник с некоторого времени неотступно следовал за ними.
Лицо этого человека поражало бы своей красотой, если бы оно не было изуродовано длинным шрамом, идущим от виска вдоль всей щеки. Густая серебряная борода покрывала его подбородок, верхняя часть лица скрывалась широкими полями великолепной панамской шляпы, на глазах были темно-синие очки. Все движения отличали человека хорошего общества, по ловкости, с которой он управлял своим великолепным скакуном, можно было угадать лихого наездника.
Взор его был устремлен на молодых людей. Несколько раз он, казалось, хотел к ним подъехать, но останавливался в раздумье, и продолжал молча следовать за ними.