Когда входил граф Арман, побледневшее лицо мисс Люси как-то судорожно опускалось на грудь. Глаза ее быстро скользили по Ванде и, почти не подымая головы, она останавливала жгучий взгляд на молодом человеке.
Это продолжалось не долее секунды. Почти тотчас же лицо ее принимало обычное холодное и несколько надменное выражение.
Никто ничего не замечал, а менее всех, может быть, сам Арман, всецело преданный любви к своей милой Ванде. Чувство это заглушало в нем все другие; удовольствия не привлекали его, женщины не занимали. Впрочем, он оставался вполне светским человеком, всегда готовым услужить товарищу и повеселиться в известной мере.
Несколько дней спустя после прогулки в Булонском лесу, часов около двух пополудни, Арман вошел в будуар своей матери. Графиня разговаривала с Вандой и Люси, но, увидев сына, сделала чуть заметный знак, понятный только молодой американке.
Та встала и, вспомнив, что ей нужно писать домой, просила позволения удалиться в свою комнату, что, разумеется, ей было любезно разрешено.
— Надеюсь, — смеясь, сказал Арман, — что мисс Люси не от меня убегает?
— Почти что так, — серьезно отвечала графиня. — Мне нужно с вами переговорить о таком важном деле, что как бы Люси ни была нам близка, ей не следует присутствовать при нашем разговоре.
Арман нагнулся и поцеловал руку матери.
— О чем или о ком желаете вы говорить, матушка? — спросил он.
— О вас, Арман.
— Обо мне? Я должен был догадаться… Вы всегда думаете о ваших детях! Но не провинился ли я чем? Заранее прошу у вас прощения.
— Нет, Арман, нет, милый сын мой! Но мне нужно не с вами только говорить…
Она остановилась, бросив значительный взгляд на Ванду. Молодая девушка вспыхнула и низко наклонилась над своим вышиванием.
— Я не понимаю, мама? — дрожащим голосом произнес Арман.
Глаза графини с любовью глядели на взволнованных детей.
— Зачем, — ласково сказала она, — зачем вы так смущаетесь? Что вы сделали дурного? Случилось то, что было неизбежно. Воспитанные вместе, вы друг друга полюбили, и так это и должно было быть. Гораздо раньше вас угадала я вашу тайну — и знаете ли? — я глубоко счастлива всем этим!..
— Матушка! — в один голос воскликнули влюбленные, падая на колени перед нею и покрывая ее руки поцелуями.
— Вы согласны?.. — с трепетом спросил Арман.
— Да, дети, согласна и, повторяю, счастлива… С этой минуты — вы жених и невеста.
Радость Армана и Ванды превосходила всякое описание. Час тому назад они еще так мало рассчитывали на скорый успех.
— Вы позволите мне, — спросил Арман, когда волнение их несколько улеглось, — сообщить эту счастливую весть нашим друзьям?