— Ничего не мог узнать. Зовут ее Розарио. Говорят она у графини уже давно…
— Стало быть, это не твоя дочь?
— Нет, не моя. Как бы могла бедная девочка спастись одна в пустыне? Она умерла, я в этом вполне уверен.
— Господь упокой ее душу! А донна Люс?
— Я ее отправил в Эрмосильо, к ее родным, с Себастьяном. Я его с минуты на минуту жду, он уже должен быть здесь. Меня беспокоит то, что его до сих пор нет.
— Ну, что может случиться с подобным быком? К тому же, он хитер, из всякой беды вывернется.
— Да, ты прав. Однако поздно, мне необходимо завтра на рассвете отправиться в путь.
Оба собеседника встали, взяли свои плащи и намеревались уже лечь возле костра, как вдруг послышались шаги. Кто-то бежал по пещере, направляясь к ним; вскоре показался и сам бежавший, и Майор узнал Себастьяна.
Себастьян едва добежал до них, как опустился почти без чувств в первое попавшееся кресло. Он объявил, что у него в саванне лошадь пала, что он третьи сутки идет пешком и ничего не ел.
Подкрепив свои силы, он пожелал передать что-то Майору наедине, но так как отдельного помещения в гроте не было, то они решили говорить на датском языке, которого, по-видимому, Фелиц не понимал.
Фелиц, закутавшись в плащ, лег у костра, и вскоре мерно раздававшееся дыхание его свидетельствовало о том, что он заснул. Себастьян взглянул пристально на Майора и задал ему вдруг вопрос:
— Уверены ли вы, полковник, что та женщина, которую мы там зарыли, умерла?
Майор вскочил, как ужаленный, схватил матроса за горло и крикнул ему в припадке необузданного бешенства:
— Что ты — пьян или с ума сошел, что несешь всякий бред?!
— Рукам воли не давайте, полковник, отпустите меня. Я не пьян и с ума не сходил. Давайте говорить спокойно, — сказал хладнокровно матрос, стараясь высвободить шею из тисков Майора.
Майор опомнился.
— Прости меня, Себастьян, — сказал он ласково. — Я сам не знаю, что со мной случилось, после твоего вопроса. Говори, что такое? Почему ты вспомнил об этом забытом деле?
Тогда Себастьян передал Майору, что, доставив благополучно донну Люс в Эрмосильо, к ее родным, ему вздумалось отправиться в ближайший город Гуаймас, чтобы посмотреть на море и поговорить с прибывшими из Европы матросами. Расхаживая по пристани, он узнал своего земляка, некоего Жоана, уроженца Сен-Жан-де-Люса, с которым он был знаком с детства. Старые друзья обнялись, отправились в ближайшую «pulguieria» 15 и там, за стаканом вина, стали передавать друг другу свои приключения с тех пор, как они расстались. Жоан рассказал Себастьяну, что он недавно прибыл из Франции на корабле «Belle Adele» с пассажирами; что по прибытии в Гуаймас пассажиры отправились в асиенду, называемую Флоридой, и что он, Жоан, был в числе людей, сопровождавших пассажиров; что, на другой день по их прибытии в асиенду, приехали туда же другие путешественники, в числе которых была одна дама. Когда Жоан ее увидел, то чуть с ума не сошел от страха. Эта дама была… как бы вам это сказать? — прибавил Себастьян, оглядываясь пугливо. — Ну, одним словом, это была ваша супруга, вот!