Странный пролог к такой драматической опере, как «Пуритане!»
— Готовы? — спросил маршал.
— Готов, — ответил дон Луис, поклонившись.
— Готов, — повторил глухим голосом Жозуа Левис, старавшийся сохранить присутствие духа.
— Пали! — крикнул маршал.
Раздались разом два выстрела.
Жозуа Левис сделал громадный скачок, перевернулся и упал лицом на пол, не произнеся ни одного звука. Он умер, убитый наповал пулей дона Луиса, который между тем остался невредим.
— Суд свершился, — сказал маршал, — это поистине Божий суд!
Театр задрожал от бешеных рукоплесканий.
Дон Луис поклонился и исчез за кулисами, в следующую минуту он уже снова входил в свою ложу.
Занавес опустили. Но почти тотчас же оркестр заиграл увертюру, занавес взвился, и опера началась. Все слушали ее как ни в чем не бывало.
— Теперь я понимаю, почему вы спрашивали, велико ли фойе в театре, — шепнул маршал молодому человеку.
— Бог решил иначе, — ответил дон Луис, улыбаясь.
Когда актеры завладели вниманием публики, дон Луис и его друзья тихонько вышли.
Три дня спустя отряд дона Грегорио был готов. Он назначил им свидание через две недели в Форт-Снеллинге, и они бодро пустились в путь.
За два дня до их отъезда дон Грегорио простился с маршалом, которому был столько обязан, и сел на пароход, который перевез его вместе с доном Луисом и чилийским консулом в Новый Орлеан.
Вследствие этих-то обстоятельств он и очутится в Скалистых горах во главе многочисленного отряда охотников, направлявшихся вместе с ним под руководством Павлета и его друзей на поиски Валентина Гиллуа около подземного грота Серого Медведя, где он назначил ему свидание три месяца тому назад.