Все действительно так и случилось, как он это объяснял перед советом.
Валентин, который никогда не забывал обещаний, данных друзьям или врагам, поручил вождю проникнуть под каким-нибудь предлогом в лагерь желтолицых, осмотреть его хорошенько, постараться увидаться с донною Долорес, уговориться с ней и придумать средство освободить молодую девушку.
Курумилла, выслушав, как всегда, своего друга, ответил ему одним словом:
— Хорошо!
Потом он отправился прямо и попросил гостеприимства у капитана Грифитса; оно было ему так легко оказано, что капитан хотел сойтись с краснокожими и найти себе в них союзников.
Хорошо принятый в лагере, он был там совершенно свободен и начал с индейской ловкостью все разглядывать и осматривать, не возбуждая подозрения, ему удалось встретиться с донною Долорес и поделиться с нею своими намерениями, которые ему пришли в голову; пока он с нею говорил, намерение это показалось молодой девушке так просто и вместе так удобоисполнимо, что она приняла его с радостью и уверила начальника, что она всюду последует за ним, куда бы он ни пожелал ее вести, только — не оставаться долее в руках своих похитителей.
Все было хорошо условленно между им и молодой девушкой, когда начальник простился с нею и пошел прилечь к сторожевому огню, где и заснул или, казалось, что тотчас же заснул.
Курумилла себе сказал: «Валентин хочет освободить донну Долорес, он посылает меня вперед, чтобы все устроить, но если случай представится, отчего же мне самому не освободить ее. Попробуем, если удастся, Валентин будет мне благодарен; тем более что я сделаю ему большую услугу, исполнив тотчас же то, что он может сделать только несколько дней спустя, да и то еще…»
На другой день вождь простился с капитаном и ушел в ту минуту, когда тот собирал лагерь, чтоб отправиться на свидание с капитаном Кильдом.
Но Курумилла недалеко ушел; отдалясь немного от лагеря, он спрятался так, чтоб видеть, что будет происходить. Телеги нагрузили и запрягли, потом желтокожие сели на лошадей и отправились в путь; вождь издали за ними следовал, ни на минуту не теряя их из виду.
В полдень желтокожие остановились поесть и отдохнуть; их отряд был так многочислен, они внушили такой страх индейцам и так были убеждены, что на них не нападут, что, окончив обед, уснули, не принимая никаких предосторожностей, и поставили только двух часовых.
Когда Курумилла увидел, что желтолицые уснули, он нашел, что пора действовать, — проскользнув как змея в кустарники, он пронзил кинжалом обоих часовых, те упали, даже не вскрикнув; потом, отделавшись от их неудобного надзора, он, завладев двумя сильными степными лошадьми, вывел их на поляну.