— Будет исполнено, сэр.
— Отлично. Теперь, дорогой мистер Уард, я постараюсь вздремнуть немного. Вы меня разбудите, когда наступит время выступать. Добрый вечер. Не забудьте, пожалуйста, осмотреть ружья и снаряды.
Вслед за тем молодой офицер завернулся в свой плащ и, прислонившись спиной к ветхой стенке хижины, протянул ноги к огню, закрыл глаза и притворился спящим. Таким образом, он отделался от сомнений и расспросов лейтенанта. Последний, оставшись один, зажег сигару и принялся курить, раздумывая о полученном им приказании.
Прапорщик Уард был из тех людей, которые никогда не знают — довольны они или нет. Ему ничего не хотелось так, как хорошенько отомстить своим ненавистным врагам-французам; но в то же время он отлично понимал, что в предстоящем сражении, как он, так и все люди его отряда покроют себя скорее позором, чем славой. Между двумя затяжками у него, наконец, вырвались следующие слова, выражавшие его мысли:
— Ну, да чего ради стану я ломать себе голову над этим. Пусть будет, что будет: я умываю руки. У меня есть начальник, я исполняю его приказание, вот и все!
Слышал ли майор Вашингтон этот коротенький монолог, или же спал на самом деле? На это трудно было бы ответить утвердительно. Одно мы можем сказать наверное, — он не шевельнулся.
Выкурив сигару, прапорщик Уард, в свою очередь, запахнулся в свой плащ и заснул сном праведника.
Вот при каких условиях приходилось действовать обоим отрядам. С одной стороны, — законность и доверие. С другой, — умышленная хитрость и предательство. Но мы опять-таки повторяем, что в этом нет ничего удивительного. В Америке все время таким образом велась война между французами и англичанами.
Было три часа утра. В лесу послышался крик совы. Небо начало светлеть на востоке. Звезды меркли одна за другой Холодный ветер, проносясь по верхушкам деревьев, раскачивал их с глухим шумом, похожим на стон. Все спало во французском лагере, за исключением часовых, обязанных поддерживать огонь и наблюдать за общей безопасностью.
Граф де Жюмонвиль тоже спал, как и все остальные. Вдруг на его плечо опустилась чья-то рука. Как ни легко было это прикосновение, его было совершенно достаточно, чтобы разбудить начальника французского отряда. Он приподнялся и тревожным взглядом окинул поляну. Все было тихо и спокойно. Перед ним стоял канадский охотник.
— А! Ты уже вернулся, Бержэ? — проговорил он, удерживая зевоту.
— Да, господин граф.
— Что случилось? Или, может быть, пора уже трогаться в путь?
— Теперь, может быть, даже уже и поздно.