– Пошли! Пошли! – орал Гренадир Гарднер. – На площадку, живей! Хоп, хоп, хоп!
Гриббин, Фостер, раздать метлы! – рявкнул он, открыл шкафчик и выдал одному парню свернутый в трубку ковер, а другому – охапку метел.
Парри трусцой выбежал на поле для игры в ква-квад следом за остальными. Ковер парил над землей, на нем лежали метлы. А Гриббин и Фостер бежали следом и следили, чтобы метлы не падали на землю.
Очутившись на поле, Парри увидел, что площадка для игры в ква-квад представляет собой вытянутый овал, на обоих концах которого находились небольшие ворота, примерно как хоккейные. Посреди поля была проведена линия с кругом посередине и еще двумя дополнительными линиями, проходящими параллельно центральной по касательной к крайним точкам круга.
На этих-то линиях, буквально в двух шагах друг от друга, Гренадир Гарднер и расставил обе команды. И только теперь Парри сообразил, что никто не собирается ему объяснять, как, собственно, играют в этот ква-квад.
Гриббин с Фостером пошли вдоль ряда игроков, раздавая немало повидавшие школьные метлы. Ну что ж, по крайней мере на них не было ни гвоздей, ни бритв. Но что же надо делать? Как играть?
– О'кей, народ! – рявкнул Гренадир Гарднер. – Слушайте сюда! Играем четыре десятиминутных тайма – так, влегкую, только чтоб разогреться и притереться после перерыва. Не забывайте – это просто товарищеская встреча, просто чтобы посмотреть, кто на что способен и кому не помешает подтянуться. Итак, на счет «три», – сказан он, поднимая над головой нечто вроде здоровенного подшипника. – Раз, два…
И раздался короткий, пронзительный свисток.
– Эй, но я же не умею… – начал было Парри, но тут его мыслительный процесс прервался – кто-то явно попытался вышибить ему мозги. Он еще успел осознать, что его вроде бы что-то ударило, но боли уже не почувствовал: четыре из пяти чувств ему внезапно отказали. Он увидел, как исчезла земля, как пронеслось над головой небо, – но тут он рухнул на землю, и последнее из пяти чувств тоже отключилось.
Парри медленно пришел в себя. Он понял, что лежит в кровати и что голова жутко болит, особенно слева. Он попробовал открыть глаз – тот, что открывался. Лампа, висящая над головой, стремительно закружилась, так что Парри постановил считать эксперимент неудачным и поспешно закрыл глаз снова.
– Уй, бля-а! – простонал он.
Рядом послышался заботливый голос. Голос был знакомый, только Парри никак не мог вспомнить, чей он.
– Ты очнулся? – спросил голос.
– А когда очнешься, должно быть больно? – спросил Парри.
– Обычно бывает, – ответил его собеседник.